Контакт на случай ЧП

– Я не собираюсь обсуждать с бывшей женой утробу своей девушки. Или ее… грудное молоко.

– Спорим, у нее меньше? У меня роскошные сиськи. – Кэтрин смотрит на свою грудь и поводит плечами.

Мой взгляд опускается туда же, потому что я всего лишь человек.

Она это замечает и ухмыляется.

– Ну, – Кэтрин поворачивается ко мне с таким дружелюбным лицом, что я задумываюсь, не вообразил ли себе наш недавний разговор на повышенных тонах, – как вы с Лоло встретились?

– Не хочу об этом говорить. – Не здесь. Не сейчас. Никогда. Не с тобой.

– Не вопрос. – Она начинает громко что-то напевать. Я бы не возражал, потому что так хотя бы отвлекаюсь от беспокойных младенцев, но Кэтрин делает это очень громко и не попадая в ноты. И начинает использовать сумку как барабан.

Сдаюсь.

– В баре.

– В баре? Ох, как трогательно! – Кэтрин обмахивает себя рукой и хлопает ресницами. – Ты спросил ее, не ушиблась ли она, падая с небес?

– Не мой репертуар.

– У тебя нет репертуара.

– А вот и есть!

Кэтрин качает головой.

– Нет.

– Ну, тебя же я как-то подцепил?

– А потом бросил.

Я не знаю, что ей ответить, не знаю даже, хочу ли отвечать, но прежде, чем я успеваю об этом задуматься, автобус резко бросает в сторону. Я наверняка свалился бы в проход, если бы не успел схватиться за сиденье перед собой.

Свободной рукой инстинктивно тянусь к Кэтрин, прижимая ее к себе. Слышу ужасающий скрежет автобуса об отбойник, а потом нас снова заносит.

Нет, ну вы это серьезно? Только с Кэтрин Тейт могло приключиться две аварии за один день!

Скрежет металла о металл продолжается. Его сопровождает визг шин и беспрерывное ощущение скольжения. Все, что мне остается, – это закрыть глаза и молиться, чтобы мы ни во что не врезались. И никуда не свалились.

Пожалуйста, пусть это не будут мои последние мгновения.

Кэтрин прижимается ко мне, вцепившись пальцами в мою рубашку.

Если подумать – не так уж и плохо для последних мгновений.

Кажется, проходит целая вечность (а на самом деле всего несколько секунд), но автобус наконец с визгом останавливается. Открываю глаза. Кажется, автобус все еще цел и в вертикальном положении, несмотря на запах бензина и горелых покрышек.

– Ты как? – спрашиваю я, невольно поглаживая Кэтрин по волосам. Осматриваю салон и проверяю, на месте ли младенцы. Обнаруживаю всех четверых, все так же вопящих, живых и здоровых. Слава богу.

Слышу приглушенный звук откуда-то из-под моего подбородка и чувствую, как Кэтрин яростно ворочается. Опускаю взгляд и понимаю, что все еще прижимаю ее к своей груди.

– Извини, – говорю я, заставляя себя ее отпустить. Процесс занимает на несколько секунд дольше, чем хотелось бы. – Ты как? – спрашиваю снова, осматривая ее на предмет серьезных ранений.

– Я? Да просто зашибись! Две аварии, да еще и в один день? Меня что, за что-то наказывают? – Она окидывает меня взглядом. – А с тобой что? Все хорошо? Ты всегда плохо переносил экстренные ситуации. Мне поспрашивать, нет ли у кого нюхательной соли?

– Да, с тобой все в порядке, – бормочу я, но замечаю, что она все пытается дотянуться до раны на спине, вероятно, тревожащей ее сейчас как никогда. Как только мы отсюда выберемся, плевать я хотел на ее упертость. Я осмотрю эту чертову рану.

Она легко дотрагивается рукой до взъерошенных волос.

– Я красивая?

Я посмеиваюсь, глядя на нее. Ее волосы все спутались. Сплошные колтуны. Выглядят немного сальными, не считая висков, где пряди начинают виться.

В общем, это кошмар, и, возможно, во всем виновата авария, но Кэтрин выглядит идеально.

Она широко раскрывает глаза, и я понимаю, что сказал это вслух.

– Идеально потрепанно! – поправляюсь я, заставляя себя думать о Лоло. Это, кажется, требует от меня сверхчеловеческих усилий, потому что Лоло вдруг кажется такой далекой, и не только потому что она в другом штате.

– Взаимно, – говорит Кэтрин. – Хорошо, что Лоло тебя сейчас не видит. Иначе она ни за что не приняла бы твое семя!

Ничего не могу поделать: я улыбаюсь.

Кэтрин удивленно моргает.

– Надо же, настоящая.

– Что «настоящая»? – спрашиваю я.

– Настоящая улыбка, – отвечает она, тыча пальцем в мою щеку. – Подловила!

Отмахиваюсь от ее руки.

– А вот и не подловила. Я все время улыбаюсь.

– Не так. Не искренне.

Я не успеваю ответить. Меня перебивает бурчание из передней части автобуса. Водитель ругается и с досадой бросает микрофон. Очевидно, он пытался сделать объявление, но громкая связь не работает.

Поэтому он резко вешает микрофон на место и орет, перекрывая нытье и стоны:

– Все в порядке?

Мужчина лет шестидесяти поднимает руку.

– У меня нога болит.

– Мне сейчас не до твоей чертовой подагры, Джим. Есть кто-то пострадавший?

Три четверти пассажиров поднимают руки.

– Кто-нибудь серьезно пострадавший? – нетерпеливо уточняет водитель.

Все руки опускаются, пусть и неохотно.

– Отлично. Ну, хоть какая-то хорошая новость среди плохих.

Мужчина на передних сиденьях поднимает руку, как школьник.

– А какие плохие новости?

Водитель зажигает сигарету и обводит ею задымленный автобус.