Контора идёт по следу

— Разговорил ты меня, Олег Юрьевич, а времени у нас в обрез! Ступай, вникни в документы, а появится полковник Кудрявцев — я тебя вызову. Да, вот еще… Советую получить валюту в финчасти как можно скорее. Знаешь, конец года — там сейчас над каждым центом трясутся, боятся без премии остаться из-за перерасхода иностранных дензнаков. Похоже, сегодня к особым приметам чекистов кроме чистых рук, холодной головы и горячего сердца добавился еще и пустой бумажник, н-да…

* * *

Вернувшись в свой кабинет, Казаченко отложил справку на край стола и с жадностью стал вчитываться в текст пресс-бюллетеня.

Воистину: каждому любопытны слабости сильных мира сего. Поэтому каждый не прочь взглянуть на их бытие через замочную скважину.

Глава четвертая. «Большой друг» СССР и… спецслужб

УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ПО РАЗГРАБЛЕНИЮ НАЦИОНАЛЬНОГО ДОСТОЯНИЯ СССР

Леви Кохан родился трижды.

Первый раз в 1898 году в семье эмигрантов из Одессы, снимавших угол на чердаке полуразвалившегося дома на окраине Нью-Йорка.

Второй раз — спустя 23 года в кремлевском кабинете Ленина. В тот октябрьский день 1921 года, проведя в обществе вождя мирового пролетариата четыре часа, он получил из его рук охранную грамоту Уполномоченного Кремля по связям с финансовыми воротилами и капитанами индустрии Запада, а также мандат на право владеть концессией «Асбест» и шахтами на Урале.

Как оказалось впоследствии, благорасположение и щедрость Председателя Совнаркома стали для американца стартовой площадкой для выхода на орбиту Большого бизнеса и пропуском в историю ХХ века.

Третий раз Кохан родился после смерти Ленина в 1924 году, когда взял себе псевдоним Арманд Хаммер («Arm and Hammer» в переводе с английского означает «Серп и Молот»).

Визит к Ленину, как покажет будущее, был знаковым — вся последующая жизнь Хаммера так или иначе будет связана с делами российскими, а затем и советскими.

В течение почти 70 лет Хаммер с маниакальной настойчивостью посещал Советский Союз и сумел обаять всех советских лидеров, кроме Сталина и Андропова. Приобрел он единомышленников-подельников и среди высшей советской партноменклатуры. Предприимчивый американец особо привечал Анастаса Микояна. В конце концов Хаммеру удалось превратить его в своего незаменимого партнера по бизнесу.

ИЗ ФАРМАЦЕВТА — В НЕФТЯНЫЕ КОРОЛИ И ОБРАТНО

Свой бизнес Арманд Хаммер начал с карликовой фармацевтической фирмы, располагавшейся на чердаке дома в негритянском квартале Нью-Йорка. Но в 1921 году, по совету своего дальнего родственника-одессита Семёна (Сэма) Шапиро, Хаммер переключился на операции с нефтью. Для этого они прикупили в Калифорнии дышавшую на ладан фирму по добыче и продаже нефти — «Оксидентал петролеум». Смысл затеи состоял в том, чтобы как можно меньше платить в казну государства.

Дело в том, что в соответствии с тогдашним американским законодательством, если деньги истрачены на бурение нефтяной скважины, их можно было вычесть из суммы налога как потери, если скважина оказывалась сухой.

Это была лазейка, позволявшая уйти от налогообложения, — ну кто будет считать, сколько скважин оказалось сухими, а сколько нефтеносными? Авантюристу, коим всегда был Хаммер, затея пришлась по душе, и он принялся за дело с присущей ему энергией и напористостью.

Вложив в начале 1920-х годов в покупку дышавшей на ладан «Оксидентал петролеум» $100 тысяч, Хаммер в конце 1950-х годов стал хозяином нефтяной монополии, объем продаж которой составлял $5,5 миллиарда, а чистая прибыль — около $200 миллионов в год! До самой смерти владелец «Оксидентал петролеум» входил в двадцатку самых крупных нефтяных магнатов мира.

Преуспевающий бизнесмен Арманд Хаммер не уставал приумножать свое состояние и делал деньги на всём, что сулило хоть малейшую прибыль. Его конкуренты зло шутили, что он сможет заработать даже на собственных похоронах.

* * *

После смерти Ленина, по ходатайству Анастаса Микояна, бывшего в то время наркомом внешней торговли СССР, Хаммер стал доверенным лицом Сталина по отбору из бездонных запасников Эрмитажа, Русского музея и Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина картин всемирно известных голландских, итальянских, испанских мастеров, французских импрессионистов, икон и драгоценных предметов старины, составлявших наше национальное богатство.

Отбор драгоценностей и картин проводился с целью последущей их продажи по демпинговым ценам на западноевропейских и североамериканских аукционах — первые пятилетки строящегося в СССР социализма требовали основательной валютной подпитки.

Достаточно сказать, что на деньги, вырученные от продажи бесценных шедевров, были возведены Днепрогэс, Магнитогорский металлургический комбинат и другие промышленные объекты. А Хаммер за продажу на аукционах драгоценностей, картин, всемирно знаменитых пасхальных яиц Фаберже и других произведений искусства получал огромные комиссионные, на чем настоял все тот же Микоян.

Сколько миллионов долларов осело в американских банках на личном счете «Большого Друга» Советского Союза, не знает никто.