Конторщица-5

Я вышла от Ивана Аркадьевича в глубокой задумчивости. Всё-таки зёрнышко сомнения он во мне посеял. А если я действительно сейчас делаю большую ошибку? Да, с квартирами Леонид сказал, что поможет обменять. А ещё же тётьзинин несостоявшийся муж в Москве обитает. Нужно и к нему наведаться, а я всё никак не соберусь.

А с другой стороны – ну, предположим, останусь я тут, и что дальше? Буду продолжать сражаться с вздорными бабами-коллегами на работе, а дома воевать с родственниками? В этом должен быть смысл моей жизни?

Да нет, я же так быстро заскучаю. Мне уже становится скучно. Боюсь подумать, что будет дальше.

В Москве – Леонид. Он практически сделал мне предложение. Если я скажу «да» – мы поженимся. Хочу ли я этого? Вряд ли. Нет, я понимаю, что замуж надо бы, но как-то сердечко не ёкает.

Ладно, оставлю этот вопрос на потом.

Зато в Москве я смогу сделать прекрасную карьеру. Может быть, даже выйду если не на уровень Терешковой, то где-то рядом. Во всяком случае я свою нишу найду. Пусть не сразу, пусть не за год, но найду. Тем более высшее образование у меня вот-вот будет.

Стану большим начальником, помешаю распаду СССР и воспитаю будущего президента – Светку, как я видела по телевизору в будущем. От этой мысли я почему-то вспомнила Жорку, который не бросил меня там. Милого, родного Жорку. Настоящего. Сердце защемило.

Как мне его не хватает!

Тогда, после линейки на первое сентября, когда Жорка-десятиклассник нёс Светку и она звонила в колокольчик, я выбрала момент и подошла к нему. Якобы поблагодарить за Светку. Мы перекинулись парой слов и у меня аж отлегло – нет, не он. Точнее он, но не он. Не знаю, как объяснить. Мимолётные мимические движения, разрез глаз, взгляд – это был словно молодой брат-близнец моего Жорки, но не Жорка.

Сердце опять закололо от тоски.

Вечером дома Римма Марковна затеяла какое-то особое блюдо. Она хлопотала у плиты, весело напевая что-то себе под нос и не пускала нас со Светкой на кухню, поэтому я пошла к себе «учить уроки», Светка что-то рисовала у себя в комнате. В общем, все были заняты своими делами.

И тут раздался звонок в дверь.

Я пошла открывать, недоумевая, кто это бы мог быть. Почему-то подумала на Будяка, давно его не было. Но я ошиблась – на пороге стоял… Витёк. Несостоявшийся Лидочкин жених и муж Лариски.

Я воззрилась на него с удивлением – был он выбрит, чисто одет и при этом абсолютно трезв. Правда новый костюм сидел на нём, как на корове седло, да и рубашка была поглажена кое-как, символически, но тем не менее преображение было налицо. В руке он держал потрёпанный саквояж.

– Привет, – сказал он смущённо. – Я на минутку. Можно?

– Ну заходи, – удивилась я, – что-то случилось в деревне?

– Да нет. Я так… попрощаться зашёл.

– В каком смысле?

– Уезжаю я, Лида, – в его голосе проскользнули нотки гордости, – мы тогда с тобой поговорили, и я как прозрел. Понимаешь? Бросил пить, заработал немного деньжат, как ты советовала, купил билет и вот сейчас уезжаю.

– Куда?

– В Одессу, – его лицо расплылось в мечтательной улыбке, – пойду там хоть дворником, хоть сторожем. Работы не боюсь!

– А как же Лариска?

– Да ну её в пень! – отмахнулся он, – не могу я больше смотреть на неё. И сам пропадаю и ей нервы все вымотал. А там, может, жизнь по-другому повернется.

– А если не повернется?

– Тогда на Севера подамся, – хмыкнул он, – сама же говорила, Советский союз большой, где-нибудь и мне местечко найдётся.

– Лида. Кто это? – из кухни вышла Римма Марковна, – у нас гости?

– Здравствуйте, – скромно сказал Витёк.

– Да, Римма Марковна, познакомьтесь, это – Виктор. Муж Лариски.

– И твой жених, который бросил тебя? – неодобрительно проворчала Римма Марковна, покачав головой.

– Ой, Римма Марковна, когда это ещё было, – усмехнулась я. – Всё уже давно забылось.

– Да, я тогда очень нехорошо поступил, Лида, – вздохнул Витёк, – Прямо по-скотски. Но просить прощения и каяться не вижу смысла – всё равно это уже ничего не изменит.

– Ну проходите, мойте руки. Сейчас ужинать будем. Я сегодня запекла говядину с черносливом в рукаве по особому рецепту. Так что вы вовремя.

– Да я же говорю, я только на минутку, – засмущался Виктор, – да и поезд у меня скоро уже.

– Ничего страшного, поужинать успеете, – строго сказала Римма Марковна. – В дорогу голодному нельзя.

– Да я боюсь, что на последний трамвай вдруг опоздаю. У меня с двумя пересадками же.

– Лида отвезет, – сказала Римма Марковна и я вздохнула, ну вот, поучила, называется, уроки.

Пока Витёк мыл руки, на кухню впорхнула Светка:

– Смотри, мама, я Африку нарисовала!

Она протянула рисунок.

– Ух ты, как красиво, – похвалила я (Светка рисовала из рук вон плохо. Но очень ревностно относилась к критике её художеств). – Слон у тебя такой…эммм… большой получился. И жираф. Тоже большой.

– И лев! – прихвастнула довольная похвалой Светка.

– Да. И лев тоже, – поддержала юное дарование я, – а это кто? Зебры?

– Да какие же это зебры?! – возмутилась Светка, – это же мухи це-це!

– А почему они такие большие? Больше, чем лев и чем слон?