Конторщица

– И я даже не сомневалась, что расчетных я получу копейки, – кивнула я. – Я прекрасно помню, как вы мне это обещали. Так что не удивлена. А мыло я вам даже за миллион не продам. Принципиально.

Оставив Валентину Акимовну в ошеломленном состоянии переваривать мои слова, я решила сходить пообедать, а потом идти в кадры за трудовой. Еще нужно было успеть заскочить в кассу забрать расчёт.

Дойдя до столовой, я раздраженно вдохнула какие-то совсем уж пресные ароматы еды, развернулась и пошла обратно. Что-то аппетит у меня от этой Валентины Акимовны совсем пропал. В кармане оставался последний пакетик аскорбинки, я раскрыла, сыпанула в рот, на язык попала приятная кислинка, я аж замурчала от удовольствия, вкуснотища какая…м-м-м-м…

В коридоре меня догнал Линьков (ха!), он был все в той же голубой рубашке и роговых очках. Правда, на этот раз без подтяжек.

– Лидия Степановна! – Грустно и торжественно начал он, – я слышал, что вы покидаете наше депо.

Я тоже сделала причитающийся ситуации печальный вид и скорбно кивнула.

Линьков невесело вздохнул и продолжил:

– И сегодня у вас последний день.

Я опять со вздохом кивнула.

– Лидия Степановна! – Линьков поправил очки и мрачно продолжил, – передайте Валерию Анатольевичу еще часть долга.

Он протянул мне сверточек. Я взяла и сунула в карман.

– Там двести пятьдесят, – тяжко вздохнул Линьков, – осталось еще сто, но я смогу только через месяц. Лидия Степановна, а вы можете поговорить в Валерием Анатольевичем, чтобы он еще немного подождал?

– Конечно, – кивнула я. – Могу.

Ну а что, я не врала. Если надо – могу.

– А можно вас попросить написать расписку? – спросил вдруг Линьков, мучительно краснея.

Я на миг зависла, а потом согласилась:

– Можно.

– Тогда подпишите, – Линьков вытащил из кармана брюк смятую бумажку.

Я вчиталась:

"Я, Горшкова Лидия Степановна, приняла у Линькова Гектора Модестовича денежную сумму в размере 550 рублей (пятьсот пятьдесят рублей). Число, подпись".

Прочитав имя Линькова, я еле сдержалась, чтобы не заржать. Но сдержалась, чтобы не нарушить неуместным весельем наше уныло-минорное общение.

– Я не могу это подписать, – сказала я, возвращая бумажку обратно Линькову.

– Но почему? – аж подпрыгнул Гектор Линьков, при этом выпятив впалую грудь. – Я же сначала отдал триста, а сейчас еще двести пятьдесят. Там все правильно!

– Потому что там не указано причину, с какой стати я взяла у вас такую сумму. – ответила я. – А вдруг завтра вы напишете на меня заявление в прокуратуру, что я у вас взятку вымогала? Нет, я не буду участвовать в этой авантюре.

– Но Лидия Степановна! – чуть не плача, запричитал Гектор. – Я же не могу написать "карточный долг"! Это статья.

– Не надо писать "карточный долг", – вздохнула я (вот оказывается, куда денежки Горшкова все уходят. Теперь ясно, почему он до сих пор в коммуналке живет и на Лидочку повелся). – Напишите просто – "долг". Может, вы ремонт делали и в долг взяли, или на лечение…

– У нас же бесплатное лечение, – автоматически поправил меня Линьков.

Блин, опять чуть не спалилась.

– Да это я фантазирую. – Отмахнулась я. – Напишите просто – "долг".

– Хорошо, – Линьков вздохнул и дописал нужное слово.

Я черканула загогулину, и мы разбежались довольные друг другом: Линьков отдал долг, а мой карман теперь оттягивала упаковка с деньгами.

Получив на руки трудовую и расчётные, честно говоря, совсем смешную сумму, я, тем не менее, облегченно вздохнула.

Отлично. Пойду, значит, домой спать.

Напоследок я зашла в кабинет, где Алевтина Никитична и Аллочка заканчивали складывать последние папки.

– Ну что, товарищи, – бодро сказала я. – Позвольте поблагодарить вас всех за прекрасно выполненную работу! Ивана Аркадьевича мы не подвели и все сделали не просто вовремя, а со значительным опережением сроков.

Алевтина Никитична довольно улыбнулась и подмигнула:

– А то!

Аллочка скривилась и смотрела куда-то в сторону.

– У меня будет еще одна просьба, – сказала я. – Попрошу отчитаться Ивану Аркадьевичу о проделанной работе, кроме того, Алла, держите все списки с каталогами под рукой. Когда приедет комиссия – вы должны будете при необходимости срочно представить любую информацию. Чтобы у них не возникло впечатления, что чего-то не хватает.

– Вот сами и показывайте, товарищ Горшкова, – зло фыркнула Аллочка и отвернулась.

Алевтина Никитична озадаченно переводила взгляд то на нее, то на меня.

– Не могу, товарищ Чайкина, – снисходительно сказала я и помахала трудовой книжкой перед лицом коллег. – Дело в том, что через полчаса истекает время моей работы в депо "Монорельс". Проще говоря – меня только что уволили. Поэтому вся надежда на вас.

Ответом мне были вытянутые лица Аллочки и Алевтины Никитичны.

Да, слухи ходили по всей конторе. Но мы настолько погрузились в работу, что все прошло мимо нас. Если бы мне не сообщила сначала Щука, а потом Зоя – я тоже бы не знала ничего.

– Как же так?! – первой отмерла Алевтина Никитична. – И почему так внезапно? Они не имеют права! Должно пройти хотя бы три дня!

– Так три дня как раз и прошло, – улыбнулась я.

– Так ты знала? – ахнула Алевтина Никитична.