Контра

Пришлось тому рассказывать и про свой разговор с отцом и про то, что ему разболтала мадмуазель Жоржетта Бонье. Во время этой исповеди, Сашка вначале побледнел, его взгляд стал неподобному холодным, а затем, по его лицо покрыли красные пятна.

— Так значит, говоришь, что за всеми этими событиями стоит Сашка? — процедил сквозь зубы Александр. — Это он, мне, так мстит за обиду, полученную на дуэли. А то, что я просто не хотел убивать друга, он, пёс смердящий, не подумал?

— Алекс. Я думаю, что вызывать Шуйского на дуэль не стоит — не достоин он такой чести. А вот видаком я буду. Пусть им займётся полиция.

— И что мы следователю скажем? Всё так, господин полицмейстер. Вот, его светлость граф Мусин-Елецкий слышал, как одна дура баба болтала о том что знает заказчика покушения на графа Мосальского-Вельяминова. На что стряпчий Шуйского в ответ, так мало что там мелкая актриса нафантазировала, мой клиент об этом ничего не ведает. И будет прав. Да и не уверен я, что мадмуазель Бонье, под присягой подтвердит свой рассказ. Как пить дать, будет с невинным видом моргать своими глазками и утверждать, что впервые про всё это слышит и никому, ничего, не рассказывала.

— И что ты предлагаешь?

— Я объявляю вендетту, то есть месть. А это блюдо, подают холодным. Спасибо Михаил, ты подарил мне цель и смысл дальнейшей жизни. По крайней мере, на ближайшее время.

— Так ты что, до этого разговора желал свести счёты с жизнью?

— Не дождёшься. Просто у меня был потерян к ней всякий интерес. Так, поплыл по течению: работа — дом, пожрал — поспал и не более того.

— Так ты что? Ты решил его убить?

— Не знаю — не знаю. Думаю, что нет… м-м-м, вряд ли это хорошая идея. Если я его убью, то в этом будет мало толку. Буду думать… Блин, представляешь, в голове такой сумбур, что ничего не могу придумать. Ты вот что…, если сможешь…, ну то есть, не посчитаешь это подлым занятием, держи меня в курсе всех его грязных делишек, в том числе и о его потугах на революционном поприще.

В Сашкиной голове и в самом деле творился полный бардак. С одной стороны, ему хотелось бросить всё, помчаться в столицу и порвать своего тёзку на части, проще говоря, убить с особой жестокостью. А дальше, будь что будет, хоть каторга, хоть повешенье…, хотя нет, ему, в силу его рождения присудят благородный расстрел. Другая часть сознания сопротивлялась этому решению, шепча, что лучше сделать так, чтоб мерзавец, организовавший убийство Алёнки жил, но проклинал каждый лишний день, проведённый им на этом свете. Другой вопрос. Как это сделать? Неизвестно. Возникал миллион идей и из них, не было ни одной хоть капельку реалистичной. Вот так, раздираемый эмоциями и желаниями, Сашка, больше не говоря никому ни слова, направился в свой кабинет, где и заперся, не выйдя из своего убежища даже на обед. Поближе к ужину он опомнился, открыл дверь и, успокаивая дежурившего возле кабинета дядьку, сказал, что с ним всё в полном порядке, просто, неожиданно пришла одна интересная идея, и он ищет пути её воплощения. После чего, терпеливо выслушав посыпавшиеся на него упрёки и обвинения, что он совершенно не следит за своим здоровьем, причиняя старому солдату большие душевные страдания, приказал принести еду прямо к нему. Так что через пятнадцать минут, три молодых холопки принёсшие подносы с кашей, кувшином кваса и ещё тёплыми пирожками, с минуту растерянно стояли, созерцая раскиданные по столу и полу, большие листы бумаги. Девушки просто терялись, не зная, куда они могут поставить свою ношу. Отвлечённый от работы их присутствием, молодой хозяин оторвался от каких-то своих расчётов, удивлённо посмотрел на них. Но поняв, в чём проблема, как-то неестественно улыбнулся и, указав кивком головы на лавку, сказал: "Ставьте всё туда и можете идти. И больше не мешайте мне. Когда будете нужны, я вас сам позову".

Ещё через час, может быть немного позже, к Александру заглянул Михаил и застал своего друга сидящим за столом и полностью погружённым в какие-то, только ему понятные расчёты. И именно по этой причине, на появление гостя, Сашка никак не отреагировал. Миша тихо вошёл, буквально на пару небольших шажков и, остановившись, удивлённо осмотрелся. И то, что он увидел, его сильно удивило. На большом письменном столе, и вокруг него, был настоящий творческий беспорядок. Такая ассоциация у молодого человека возникла оттого, что все листы бумаги, увиденные им, были аккуратно расправлены, зафиксированы по углам различными канцелярскими предметами и сориентированы так, чтоб сидящий за столом человек, при желании мог без лишних перемещений прочитать эти чертежи. Увиденная картина сказало многое и окончательно расставило все точки над i.