Контра

Поезд шёл, военные, вынужденные подолгу сидеть в тесном купе, скучали, и боролись с тоской всевозможными способами. Кто-то пил, кто-то играл в карты, были и те, кто хвастался своими амурными похождениями, скрывая от окружающих имя своей пассии. И наш герой, не гнушался лишний раз поднять бокал за чьё либо здоровье, или, взяв в руки карты, чтоб небрежно спустить небольшую сумму денег, или наоборот, слегка пополнить свой кошелёк. К концу этого путешествия, для некоторых попутчиков, Сашка, был уже отличным парнем, хоть и гражданским, но уже без всяких там шпаков. Что было не мудрено, ведь парнишка умел слушать любого собеседника и в охоте разбирается, и в оружии, даже отменно владеет шпагой (была пара учебных схваток во время технических стоянок поезда), и не побоялся отправиться под Царьград.

Когда настала пора прощаться, граф, в знак благодарности за интересную компанию, подарил нескольким своим попутчикам, по револьверу своего производства. Чем вверг господ военных в небольшой шок. Во-первых, граф только сейчас признался, что он является владельцем мелкой оружейной артели, а во-вторых, всех смутила блестящая на солнце латунь пистолетных рукоятей, которую поначалу, все офицеры, восприняли как золотые. И вот, все добрые слова сказаны, все кто вышел проводить необычного попутчика, пожав на прощание руку добравшегося до нужной станции попутчику, вернулись в вагон. И прогрохотав буферами, эшелон более или менее мягко тронулся, увезя служивых к месту их дальнейшей службы. В скором времени развеялся и дым, выпускаемый из трубы вечного трудяги паровоза. А Александр, ещё немного постояв на пироне по восточному красивого городского вокзала, приступил к поиску гужевого транспорта. Легко сказать, да… Найти свободных перевозчиков, толпившихся неподалёку от вокзала, оказалось делом не хитрым. Однако узнав, куда молодой мушрик[43]

направляется, у извозчиков мгновенно пропадал интерес к такому заработку и они демонстративно переставали понимать русский язык. И так продолжалось довольно долго.

Уже отчаявшегося и растратившего уверенность в успешности своих поисков Сашу, спас один обладатель лохматой, светлой шевелюры и ещё не сформированной, маленькой пародии на бородку, одиноко стоявший немного поодаль от своих коллег. Это был чрезмерно худой, с "прилипшей" к лицу улыбкой, молодой грек, представившийся как Адрастос, правда, за свою помощь в решении транспортной проблемы, он запросил весьма не малую цену. Вот только что-то подсказывало, что отказавшись от этого предложения, нанять другого возницу уже не получится. А тот, узнав, что Русскому, для перевозки его багажа, нужно как минимум шесть телег, не растерялся, и после дополнительного торга относительно новой цены, послал какого-то шустрого мальчишку за необходимым транспортом. Как грек пояснил, это был его племяш и помчался он к родичам.

Прошло ещё полтора, или даже два часа, понадобившийся на сборы, погрузку с последующей разгрузкой, на некое подобие грузовой баржи, необходимой для пересечения пролива, после чего, караван, состоящий из двух верблюдов, тянущих тяжелогружёные двухколёсные повозки и пяти телег, запряжённых невзрачными лошадками, неспешно убыл в нужном направлении.

— Урус, — весьма хорошо, хоть и с жутким акцентом, неожиданно заговорил Адрастос, первым не выдержав долгого молчания, — вижу, ты богат и смел, раз сам едешь на эту войну. Только зачем тебе это?

— Как тебе это объяснить? Там воюет мой брат, я и все родственники за него переживаем. Вот я и решил его проведать.

— А-а-а? Я думал ты купец. Хочешь там подороже продать свой товар — водка, вино, сукно, порох. Да скупить трофеи. Трофеи на войне очень дёшевы.

— Нет. То, что я везу, это подарки для брата и его сослуживцев.

— А-а-а Адрастос тебя понял. Так ты точно не купец?

— Точнее не бывает.

Объяснять, что находится в бочонках и уложено в тяжёлые деревянные ящики, Александр считал лишним. Да после прозвучавшего вопроса о грузе, он встревожился и стараясь выглядеть безмятежно спокойным, подал условный сигнал: "Внимание, опасность, всем быть настороже". — То, как он снял свой головной убор и перед тем, как вновь его одеть, вроде-как бесцельно покрутил его в руках, гайдуки увидели и просемафорили в ответ, что всё поняли. Ничего здесь не поделаешь, после покушения у Саши и его людей развилась паранойя, и для подобных ситуаций, был придуман свой тайный язык жестов.

— Ты точно смелый. — продолжал болтать ничего не заподозривший грек, заискивающе улыбаясь. — Я тоже храбрый.

— Да ты что?

— Да-да. Адрастос, по-вашему, храбрый. Меня так все зовут. Я такой.