Контра

Неизвестно, как долго могла продолжаться эта драка, но точку в ней поставили женщины, бывшие беженки. Те, кто жили при ремесленном лицее для детей сирот и были наняты кухарками, прачками и нянечками. Ворвавшись в ряды "сражающихся" отроков, они, размахивая мокрыми тряпками, награждая юных героев не сильными, но при этом чувствительными, чвакающими ударами, быстро разогнали всех "бойцов". От "злых тёток", досталось не только местным оболтусам, но и лицеистам. Не прошло и пяти минут, а женщины, как иноземных кровей, так и славянской внешности, уперев руки в бока, победно озирали оставшееся за ними поле боя. Но продлилось это недолго, ибо вскоре, они оказывали помощь всем, кто до сих пор не мог твёрдо стоять на ногах, не делая разделения: "Свой, чужой". Хотя, никто из наблюдавших за этой "битвой" мужиков, ничего другого от них и не ожидал. Впрочем, наблюдатели знали ещё одну истину, русским мужикам ещё предстоит один, вечерний разговор со своими половинами. И оправдание: "Так не мог я вмешаться, пока мальцы соблюдали все приличия. Так барин приказал". - в этом семейном суде, не имело никакого веса.

"Большое побоище" остановлено; все раненые в ходе этой битвы обихожены, и берег озера опустел. Ненадолго. Не прошло и четверти часа, как на нём начали появляться разогнанные мальцы. И, в скором времени, вперемешку сидели все русоволосые, рыжие и чернявые мальчишки. Кто-то из них, сняв рубаху отстирывал появившиеся на ней пятна крови, кто-то, разложив на просушку уже выстиранные вещи, нежился под солнечными лучами или обихаживал полученные раны. Да и, в разговорах между отроками, больше не звучали агрессивные нотки. Слышалось только следующее: "Так ты точно не турка?" — "Нет, я грек, мой папа был торговцем". "Тогда всё вообще клёво". — "Ты это, паря, ты мужик, уважаю. Труса не праздновал, сам видел…" — "И ты нечего, здоровски мне засветил в нос, прям до искр из глаз". — "Молодцы, мужики-и-и, можете купаться в озере без боязни, мы не против, тем более, вы и эти, ваши мужики его привели в порядок. Больше вас никто не тронет, это я, сказал". — "Так-то так, мы рады, что вы тоже отличные парни. Но коль кого-либо поймаем подглядывающим за нашими девками, рыло начистим, по любому и не посмотрим на знакомые рожи". — "Это правильно, без базара. Но чур, и за нашими не подглядывать, иначе…". — "Отлично, договорились". — "Вы это, ребя, коль кто на вас "полезет", сразу зовите нас, мы из Бояровки, нас в окру́ге все знают и побаиваются. Поможем вместе от любых, попутавших берега отмахаться". — "Замётано".

Эх, решайся все проблемы взрослых точно также легко, как у этих подростков. Тогда-а-а… Помечтали? Сами понимаете, что это что-то нереальное грёзы из мира утопии? То-то. Буквально на следующий день, поближе к полудню, к Александру прибыл нежданный гость. Этот человек, графу был очень знаком, поэтому, заметив подкативший к парадному входу экипаж, Саша стал вспоминать и обдумывать: "Какой ещё параграф из достигнутых договорённостей с Кацем, можно трактовать двояко? И какую на этот раз лазейку нашёл старый еврей, чтоб меня "обуть"? И главное, что мне, ему противопоставить?" — А тем временем, сухопарая фигура Авраама, традиционно одетая в долгополую, чёрную одежду и шляпу, того же цвета, покинула карету. Держа в руках не только пухлую папку для бумаг, но и саквояж, ювелир остановился возле первой ступени. Немного потоптавшись, и осмотревшись по сторонам, пожилой иудей начал разглядывать окна, и делал это неспешно, с повышенной внимательностью.

От созерцания нежданного гостя, Александра отвлёк управляющий, который деликатно постучался в дверь, и, получив на то дозволение, вошёл в кабинет.

— Александр Юрьевич, тут это, ювелир к вам приехал. Они поговорить с вами желают.

— Вижу.

— Так он стоит у парадного входа, прости господи, а не у людского.

— И это вижу. Пусть его покличут, и проведут в дом так, как это положено.

— А если он не захочет?

— Это его проблема. Коли будет привередничать, то, пусть стоит там, где сейчас находится, изображая слегка ожившую статую. Ты главное распорядись, чтобы наши конюхи приняли его экипаж, распрягли его и обиходили коней. Да, и передай им моё пожелание, чтоб те, выводили животину подольше, да и делали это как можно дальше от дома.

— Так это, я уже отдал нужное распоряжение, акромя ваших двух последних пожеланий.

— Всё. Вижу. Молодец. И ещё, Аким, пусть его, нашего гостя, тактично так намекнут, укажут на его ошибку. После чего проводи гостя в малый кабинет.

— Будет сделано, барин.

— Вот и отлично. И да. Распорядись о том, чтоб туда же принесли чай и что-нибудь к нему. На две персоны.

— Ага. Всенепременно. — с этими словами Аким покинул кабинет.

А Саша, не стал ждать, чем закончится непонятный демарш его компаньона, он, неспешно потянувшись, направился к вешалке, на которой висела его старая визитка[69], являющаяся комплектом к штанам. Если ходить по дому в халате, одетом поверх брюк и сорочки было нормой, то встречать в этом наряде любых гостей, нельзя. Пришлось переодеваться.