Контра

Так что, несмотря на арест, Александру, как и его людям, скучать не приходилось. Вот и сегодня, он делал последние обмеры восковых заготовок для будущей станины, перед тем как дать добро на изготовление литейных форм. Благо, вечно молчаливый, нелюдимый Тимофей, владел этим искусством, поэтому не нужно было думать, где найти литейщика, и как с ним рассчитаться за проделанную работу. Было ещё одно полезное качество у этого мастера, если он и удивлялся причудам нового барина, то молчал и не позволял об этом разглагольствовать другим (в своём присутствии). Так вот. Не успел довольный проделанной работой Саша отложить в сторону примитивный измерительный циркуль, как в прохладу полуподвала, чинно вошёл околоточный надзиратель, наиболее молодой из приставленной для охраны пары. Слепо осмотрелся, привыкая к более тусклому освещению. И немного "помялся", как будто не решаясь отвлечь охраняемого человека от его мудрёного дела. Затем глухо откашлялся, прочищая глотку и проговорил:

— Тут это, Александр Юрьевич, к вам ваш друг приехали. Вас спрашивают.

— Спасибо Акакий, сейчас выйду.

— Ну, не буду вам мешать. Тогда пойду я?

— Иди. А я сейчас, дам последние распоряжения мастеру, и последую за тобою.

Сказано это было вслед уходящему полицейскому. Надо признаться, за последнее время, отношения надсмотрщик-арестант, претерпели сильные изменения. Служивые больше не заглядывали через плечо, проявляя к производимым на бумаге расчётам излишнее внимание. Ну и заодно, "сатрапы" перестали исполнять роль навязчивых теней-призраков. Сейчас они довольствовались тем, что знали, где приблизительно находится молодой граф. Стараясь, лишний раз, не мозолить ему глаза. Кто его знает, что послужило причиной таких приятных перемен? Может быть банальная усталость служивых, или, например, то, что арестованный, за всё время заточения, ни разу не пытался возражать против выполнения стражами их прямых обязанностей. Проще говоря: "Чужая душа потёмки". Да и разбираться в причинах постепенно происходящих изменений в отношениях, вынужденных жить в одном доме людей, никто не изъявлял желания.

"О-о-о! Михаил, здравствуй милый друг. — щурясь от дневного света, поприветствовал товарища Александр. — Я, честно говоря, уже не чаял тебя увидеть. По крайней мере, до устойчивых зимних морозов".

"И тебе здравствовать, дорогой друг. — приветливо разведя руки в стороны, ответил граф Мусин-Елецкий. — Ты даже не представляешь, насколько я рад нашей встрече. И обижен, за твои пустые упрёки. Я ведь не сидел, сложа руки, вон видишь, набрал для тебя добра, на пять телег еле всё поместилось. И бедные лошадки уморились, тащить такую тяжесть".

Впрочем, шутливая "перепалка" быстро окончилась, друзья обнялись, отдали подбежавшей черни распоряжения, куда и что разгружать. После чего, оба товарища направились в дом, точнее в кабинет хозяина. Долго не бывший у друга Михаил ехидно улыбался, он сразу заметил изменения в отношениях тюремщиков и их арестанта и не смог промолчать:

— Алекс, а куда это подевались твои тени? Почему они не выполняют свои служебные обязанности?

— Они просто сачкуют.

— Что делают? — на лице молодого человека, проявилась несвойственная ему маска глубочайшего удивления.

— Ну, сачкуют, иначе говоря, отлынивают от своих обязанностей. Но если ты по ним успел соскучиться, я их прямо сейчас позову. Если пожелаешь, могу сразу обоих.

— Нет, нет. Пусть отдыхают, нам и без них будет не скучно. И всё же, будь так добр, говори со мною на нормальном, русском языке. Я понимаю, что находясь в заточении, то по болезни, то по ложному обвинению, человек может забыть родную речь — не с кем нормально поговорить. Но ты аристократ, поэтому должен быть на "высоте", невзирая на выше перечисленные обстоятельства.

— Милостивый государь, я, в дальнейшем, всенепременно буду соответствовать всем предъявляемым вами требованиям.

— Полно-те Алекс, не паясничай. И кстати, предлагаю позабыть о светских протоколах встреч, сразу перейти к делам, оставим приятное общение напоследок. Думаю, ты не против такого нарушения.

— Совершенно, нет.

— Начнём с приобретённых мною инструментов. Как ты там их называешь? Измерительные, да? Так вот их два комплекта, немного потёртые, но по заверению моих консультантов, в рабочем состоянии, других не нашёл. Вот по этому поводу бумаги. Далее. Пять комплектов слесарных инструментов — импортных, все новые, скупил всё что было, в инструментальной лавке Шварца. Ну и насчёт стали. Купил около ста пудов. Железо хорошее, испанское, оружейное. Взял по символической цене — конфискованное нашей доблестной таможней у контрабандистов. Не спрашивай, как я провернул эту сделку, всё равно не расскажу. Эта тайна, должна остаться таковой на века. На этом вроде как всё.

— Как всё? А подшипники? Ведь они мне намного нужнее, чем такое количество оружейной стали.

— Так ты, для начала поясни. Что это за вещь? Эти твои подшипники. И под какими шипами нам их искать.

— Так это… — негромко проговорил Александр и замолчал, не зная, что говорить.