Контрабанда

– Нарази вы бачытэ затрыманых контрабандыстив та йих машыну! – Западалко произносила слова по новоявленной журналистской моде с напором, с нажимом на каждое слово, словно вбивала в микрофон гвозди. А ввиду того, что Маричка до сих пор не смогла избавиться от своего «галычаньського» акцента – украинские слова звучали у нее, как будто их произносил диктор «Голоса Америки». – Ось ци люды (журналистка протиснулась между солдатами к лежащим на земле мужчинам) намагалыся пэрэтнуты державный кордон Украйины в нэ налэжному для цього мисьци. Алэ, наши прыкордонныкы, на чоли з полковныком Загорулько, завадылы цьому. Пид час затрымання, порушныкы намагалыся втэкти! Пану полковныку, – (Маричка направила свою руку на Загорулька. Повинуясь ее движению туда же сместился и объектив камеры): – навить довэлося застосуваты зброю! Нарази мы задамо пытання полковныку Загорулько, що тут видбуваеться и що чэкае на порушникив – штраф, чы можэ, навить, буцигарня?! – на последнем слове Западалко, понизив голос до шепота и сделав большие и страшные глаза, поднесла микрофон к лицу Загорулька.

Тот, не ожидая, что ему так быстро представиться возможность сказать несколько слов, сначала дернулся назад, но, затем овладев собой, попытался взять микрофон себе в руку. Но это не входило в планы журналистки. Она, со словами «я сама» отстранила микрофон от Загорулька, и снова поднесла его к лицу полковника.

– Будь ласка, панэ полковныку! – поторопила Западалко Загорулька.

Проверяющий выпрямился, расправил плечи, взял автомат обеими руками, как на присяге, натужно прокашлялся. Затем, посмотрев в объектив камеры, спросил у оператора:

– Можно говорить?

– Да-да! Говорите, господин полковник. Я уже пишу!

– Ну, так вот (Загорулько кашлянул еще раз), мы только что задержали машину контрабандистов. Они, как только что сказала Маричка, пытались пересечь границу в не предназначенном для этого месте. Водитель этой машины, что вы видите, давно проходит по ориентировкам, как злостный нарушитель границы. Сейчас мы их доправим на заставу, где с ними будут проведены следственные действия. – Загорулько посмотрел на журналистку, давая понять, что он все сказал.

Маричка посмотрела на лежащих мужчин, на машину, и в конце снова обратилась к Загорулько:

– Панэ полковныку, а яка булла мэта цього пэрэтыну? Що ци порушныкы намагалися допиру зробыты – щось вывезты чи ввэзты? А можэ в ных була якась инша мэта?

– Нет. Они не собирались ничего вывозить! – Загорулько почувствовал себя хозяином положения, и немножко расслабившись, говорил вальяжно протягивая слова. – Они только часть большой контрабандной группы, которая занимается нелегальной переправкой через границу дизельного топлива. А какая была их задача в составе этой группы – мы сейчас у них самих и спросим. Подымите их! – приказал полковник. Два солдата подошли к лежащим мужчинам и подняли их на ноги.

Задержанные были чуть взволнованы, но совершенно не испуганы. Это слегка озадачило Загорулька. Он подошел в плотную к младшему, и представившись, задал вопрос:

– Я полковник погранслужбы Украины Загорулько! Прошу предъявить ваши документы и назвать цель нахождения в приграничной зоне! Олежка-Малый, а это был именно он, залез во внутренний карман курточки, и, достав из него водительское удостоверение.

– Я здесь дедушке помогаю! – сказал он передавая документы Загорулько. – Огород у него в хуторе… Картошку перевозим. Полковник опешил. Он смотрел на спокойное улыбающееся лицо паренька и понял, что где-то он «прокололся».

– Какой огород? – закричал он на Олега. – Что ты несешь? Кого вы должны встретить с той стороны?

– Чуеш, добрый чоловичэ, нэ крычы на хлопця! – услышал Загорулько голос пожилого мужчины. Он повернулся к деду. – Вин дийсно допомагае мэни… Он картопля в багажныку лэжить…

– Какая «картопля»?! – уже не сдерживая себя прокричал полковник в лицо Василичу. – Что вы мне «лапшу вешаете»! А что вы делали здесь на поляне? Картошку убирать приехали?

– Та нэ нэрвуйте вы так, панэ полковныку! – пожилой мужчина с отеческой заботой посмотрел на Загорулька. – За рыбой до ставка прыйихалы. Ятир я сьогодни в ранци поставыв. А зараз хотилы вытянуть. А тут вы выскочылы… Та щей стриляетэ! А ятир он якраз биля того дэрэва, дэ вы ховалыся.

Загорулько растерялся. Он понял, что он ничего не добьется ни от деда ни от парня. И что сейчас надо было делать – он совершенно не представлял. Он краем глаза посмотрел на журналистку. Та, опустив микрофон, с ожиданием смотрела на полковника.

« – Что ты «вылупилась»! – в сердца подумал Загорулько. – Что вы все смотрите! Блин! Сейчас порву этих «колхозников», но они мне скажут, кого они встречали!».

Он схватил за куртку Олежку.

– Слушай сюда, мужик, если ты сейчас не скажешь, кого вы здесь должны были встретить – я не знаю, что тебе сделаю! – полковник дернул мужчину на себя.

– Слышь, полковник, – улыбаясь, ответил Малый, – когда узнаешь – тогда и спросишь!

– Что узнаю?! – не понял Загорулько.

– Я говорю, когда узнаешь, что со мной сделать, если я не отвечу – тогда и спросишь!