Контрабанда без правил

– Нужно найти связь между нашим убитым железнодорожником и вашим, – объяснил в завершение своего рассказа Теофиль Олькевич, поделившийся некоторыми подробностями расследования с Пытлоком. Он, конечно, не стал рассказывать о своих неудачах, поэтому все выглядело так, что познанские милиционеры почти ничего не сделали. Самым важным достижением было обнаружение сходства между двумя делами: катовицким и познанским, а человек, обнаруживший это сходство, Блашковский, сидел сейчас в кабинете в комиссариате и просматривал материалы дела, касавшиеся убийства железнодорожника в микрорайоне Охойец в Катовицах, где проживал убитый.

Пытлок и Олькевич еще на вокзале договорились, что стоит дать шанс молодому сотруднику отличиться, позволив ему заняться бумажной работой, а они в это время проанализируют ситуацию. Давно известно, что мужчинам лучше думается во время совместного застолья.

Официант Маслющек подошел к столику и поставил перед мужчинами тарелки. Он не знал милиционера, с которым пришел Пытлок, но он ему не понравился, и он решил внести его в свой черный список.

– Рулет у них первоклассный, – довольно потер руки Пытлок.

– Это зразы, – поправил его Олькевич, посмотрев на свою тарелку. – У нас их тоже едят, только не с галушками, а с обычным картофелем.

– Эти силезские галушки сделаны из познанского картофеля.

– Если из картофеля, тогда другое дело, значит вы здесь в Силезии не совсем дураки.

– Ты слышал, Роман? – засмеялся Пытлок, весело посмотрев на официанта, ставившего на стол охлажденную бутылку водки. – Этот познанец говорит, что мы здесь в Силезии не дураки. Я тебе говорю, он сам хороший человек.

Маслющек даже не улыбнулся. Он растерянно посмотрел на Олькевича, а потом на его тарелку. Теофиль взял в руку вилку и уже собирался съесть кусочек нарезанного рулета или, кто как предпочитает, зразов, но не успел. Официант схватил его тарелку и, что-то невнятно пробормотав, побежал с блюдом на кухню.

– Ты что делаешь? – крикнул ему вслед Олькевич.

– Сейчас принесу, – ответил официант и исчез за тяжелой зеленой портьерой, отделявшей зал от кухни.

– Он что, совсем тупой? – Теофиль удивленно посмотрел на друга.

– Наверное, он принес тебе не ту порцию. Он принесет другую, для специальных гостей.

Маслющек подошел к урне, в которую на кухне выбрасывались остатки еды. Он с отвращением посмотрел на рулет с галушками и цветной капустой, а затем решительным движением отправил все в урну.

– Ты чего, Роман? – спросила пани Иоанна, весившая почти сто килограммов повариха. – Гость наблевал в тарелку? – грубо пошутила она.

– Нет, – махнул рукой Роман. – Приготовьте хорошую порцию, потому что это проверяющий. Если ему не понравится, у нас будут проблемы, – соврал официант.

– Черт, – запричитала пани Иоанна, двойной подбородок которой нервно затрясся. – Сейчас приготовлю новый рулет, и отнеси ему нормальной водки, потому что в тех бутылках ее уже два раза разбавляли. Алойз шприцем вытянул из каждой по сто граммов и добавил воды.

Она подошла к шкафу и вынула бутылку водки:

– Держи, эту не трогали.

Не прошло и пяти минут, как перед Олькевичем стояла другая порция рулета, а вместе с ней новая бутылка водки. Оба милиционера удивленно посмотрели на официанта. Тот извиняюще улыбнулся и объяснил:

– Такие времена, каждый может ошибиться, ни у кого на лбу не написано «порядочный человек», правда, пан старший лейтенант?

г. Познань, 16:15

Шел проливной дождь. Накрапывавший с утра дождик превратился в настоящий ливень. По обеим сторонам улицы Опольской в познанском микрорайоне Дембец вода ручьями стекала по разбитой тротуарной плитке, а в выбоинах образовались большие лужи. Старый, не ремонтированный много лет тротуар помнил еще начало Второй мировой войны, когда немецкие строители построили на Опольской ряды бараков. Они стали временным жильем для поляков, выселенных из лучших районов Познани, и для рабочих познанских заводов, выпускавших продукцию на нужды немецкой военной машины.

После войны временные бараки тоже пригодились. В них селились люди, приезжавшие в Познань из деревень на работу на автомобильном и вагоноремонтном заводах. Но большинство из них не чувствовало привязанности к своим социалистическим заводам. Их больше интересовала возможность быстро заработать. Бараки превратились в пристанище для безработных. Неудивительно, что власти города не слишком о них заботились. Не ремонтированные десятилетиями строения разрушались на глазах, а все вокруг производило впечатление большой помойки. Район пользовался в городе дурной славой, ни один приличный познанец без необходимости здесь не появлялся.