Контрабандист

– А на слово верить мы уже не умеем?

– А на слово мы вам один раз уже поверили. И в почетном карауле над прахом усопших постояли. И сами чуть было этим прахом не стали.

– Беда с вами, господин наблюдатель, – покачал головой Дэба. – Как не совестно работать такими методами? А если я сообщу вашему начальству?

– То оно похвалит меня за инициативу и творческий подход. А вот если я сообщу, что ты мешаешь моей деятельности, эффект будет поинтересней.

– Ну-ну, и что мне сделает твое начальство? Зарплату урежет?

– Мое начальство может тебе не только зарплату, но и еще кое-что урезать. Под самый корешок. Но это крайность. В лучшем случае мое начальство решит усилить контроль и пришлет еще десять таких же, как я. И тогда, капитан, ты даже пописать не сможешь без того, чтобы я рядом не стоял.

– О-о, господин проверяющий, я и не знал, что вам нравится на это смотреть. Может, установим камеры в сортирах? Будет много занимательной телеметрии. Могу, если необходимо, составить график мочеиспускания всего экипажа – приложите к отчету. Я от чистого сердца, без претензий, такая уж ваша работа – в чужом говне ковыряться.

Я видел, что наше словоблудие затянулось, но не знал, как прекратить пустой треп и уйти с гордо поднятой головой.

– Поаккуратней надо, Грач, – продолжал Дэба. – Видел, что могло случиться? Травматизм в космосе пока еще высокий, непредвиденные опасности буквально кругом. В следующий раз тебя может в вентилятор затянуть или просто створкой люка пополам разрезать. Как же мы тебя начальству вернем такого, разрезанного?

– Иди в жопу, а? – кротко попросил я.

Он пожал плечами и, отделившись от переборки, собрался уходить. Оглянувшись, добавил:

– Мы тебе сегодня жизнь спасли, а ты нам такие слова высказываешь. Ну, просто грубиян какой-то… В следующий раз никто тебя спасать не будет. Подумай…

Я остался один. Ощущение было, словно меня обмакнули в помои. Но жаловаться не на кого. Кашу заварил я сам, сам ее и хлебаю. Теперь вот, похоже, попаду под особо пристальный присмотр. Работать станет стократ тяжелее. Тем более такие недвусмысленные намеки насчет створок люка…

Меня настораживало, что они даже не попытались меня обыскать и заглянуть в блокнот. Конечно, без грамотного шифровальщика они ничего бы там не нашли, а все же… Либо дураки, либо… Нет, все-таки не дураки. Тут что-то еще.

Я решил, что теперь придется носить этот тяжеленный и неудобный блокнот всегда при себе.

«Высплюсь хорошо, а завтра буду со свежей головой и с новыми силами», – успокоил я себя.

Что именно я собирался делать со свежими силами, я пока не решил. Но по-настоящему хотелось только одного: бежать отсюда со всех ног.

* * *

Сколько я ни пыжился, Тася упорно не хотела видеть во мне человека. Здоровалась она вежливо, но совершенно бесстрастно. Уж как я ни старался быть обходительным, обаятельным и галантным – все бесполезно. Моя роль в ее жизни… впрочем, какая там роль… Так, мутное пятно на заднем плане.

Мне уже пора было понять, что не стоит стараться. Потому что никто, буквально ни один человек не пытался завязать со мной даже приятельские отношения. Не считая, конечно, этой мелкой сволочи – Карла. Да и то моя была инициатива, вдобавок обернувшаяся его подлой провокацией.

Я не сомневался, что военные, которые имели странное и необъяснимое влияние на этой научной базе, приняли меры, чтоб изолировать меня от слишком тесных контактов с персоналом. Просто-напросто поставили на мне штамп: «Засланная тварь».

И Тасю можно понять. Какой же девушке понравится, что на нее пялится человек, которого назвали шпионом и стукачом в одном лице? Все равно я верил, что мы подружимся. Девочек своих я увижу не скоро, мне даже не дали толком им позвонить, а без женской ласки жить вредно для психики и обмена веществ. Так мне один умный человек сказал, и я сразу и безоговорочно ему поверил.

Однажды после завтрака меня вызвали из рубки и сообщили, что меня спрашивают по нуль-каналу. Это могли быть только люди Марциони, я даже удивился, почему они не вышли на связь раньше.

Канал переключили на мой терминал в каюте, и я увидел на экране улыбающегося Бинго.

– Наш глубокоуважаемый научный эксперт, – поклонился он, – чем порадуете ученый совет в моем лице?

– У меня все по плану, – холодно ответил я. – Интересуют конкретные вещи – спрашивайте.

– Вопросов много, – развел руками Бинго. – Даже не знаю, с чего начать.

Я не знал, зачем он ломает эту комедию и расходует трафик дорогостоящей нуль-связи. Оба мы прекрасно понимали, что наш разговор практически открыто слушают в рубке, а значит, о конкретных делах поговорить не удастся. Хотя мне уже было, что ему рассказать.

– Вам доставили ту центрифугу, за которую господин Марциони отдал полторы тысячи чеков? – озабоченно спросил Бинго, словно смеясь надо мной.

– Доставили пару дней назад, – мрачно ответил я. – Уже подключили и приступили к работе.

– Надеюсь, она действительно необходима для ускорения хода исследований.

– Так необходима, что аж в жопе свербит.