Контракт со смертью

- Здесь казино "Московские зори"? - заплетающимся языком спросил Семенов. Мне управляющий нужен.

- А зачем вам управляющий? - подозрительно гудел громила.

- Мне нужно казино, - потребовал Семенов. - Это здесь?

- Здесь. Зачем вам управляющий?

- Я прибыл играть.

- Вход с другой стороны, - раздраженно объяснил вышибала и захлопнул дверь.

Семенов ухмыльнулся, поплотнее прижал воротник плаща, подумал, что так можно и простудиться и быстро зашагал к своему "Ягуару". В салоне закурил, выдыхая дым в приоткрытое окно. Вынул из бардачка телефон и позвонил в гостиницу. Никто не поднял трубку. Нажал кнопку отключения.

Докурил и поехал домой.

Ждать.

ГЛАВА 11

ОКЕАН ОДИНОЧЕСТВА

Лиза выходила из опустевшей квартиры, как во сне. Он ушел... Сколько часов назад он ушел?.. Вечность. Он ушел двадцать минут назад, двадцать веков назад, двадцать вечностей назад!

Когда щелкнул замок, и Лиза поняла, что больше не увидит его, она стала считать секунды, чтобы потом, округляя, спросить: "Сколько минут прошло, как он ушел? и она стала считать минуты, чтобы потом, округляя, спросить: "Сколько часов прошло, как он ушел?" А потом: "Сколько дней прошло, как он её бросил?" Целый месяц. Целый год. Целая жизнь...

Замок щелкнул за ней, отсекая пустоту угасшей квартиры. Могильная пустота. Она ждала лифта, чувствуя, как смертельный холод могильной пустоты вытекает из дверных щелей и влетает в нее, опустошая ещё больше...

Лифт подошелд, раскрылся ей навстречу и, по возможности мягче, словно сочувствуя ей, перенес вниз.

- Юра...

- Вы снова уходите? Вы сегодня не вместе?

Она вышла из двери поъезда, беззвучно закрывшейся за ней. Ах, дождь! Словно небо плачет вместе с ней о потерях... Словно помогает скрыть её слезы в небесных чистых каплях.

Ну почему он так?!. Почему он такой?!.

Лиза раскрыла свой красный зонтик и вышла из-под подъездного козырька. Красные туфельки... совсем не по погоде. Из-за мелкой дождевой сыпи большие лужи не успевают собраться, стекают куда-то... Но все глянцево блестит: асфальт, настенная плитка, плащи и куртки прохожщих, фонари, её красный "Опель-Астра"...

Машина вкрикнула, здороваясь с ней. Лиза открыла переднюю дверцу, села внутрь, включила мотор... И какая же тоска, какая тоска!..

Можно было бы, конечно, остаться дома, забраться в постель и - благо никто уже не увидит, - отреветься, как дура, всласть, до изнеможения. А завтра - гордая, прямая, независимая - выйти, предстать пред очами знакомцев и незнакомцев: вот, мол, вам, мне все нипочем.

Она представила, как темнота будет медленно обнимать её, распухшую, ревущую - темнота одиночества, темнота её невезухи... Ну нет, остаться одной не было сил, куда угодно, только подальше.

Лиза завела мотор, отжала сцепление, сорвала машину с места; придорожный фонарь над её "Опелем", тотчас же сдвинул все в салоне, а резные лезвия теней от листьев ближайшего ясеня скользнули по коленям и рукам. Она проехала по проезжей части вдоль тротуара перед домом, проехала через стилизованые ворота в кирпичной стене, огораживающей комплекс доходных домов от прочего мира, выехалась на дорогу, свернула направо и, быстро набирая скорость, помчалась куда глаза глядят.

Она закурила на ходу, пытаясь занять мысли; сигаретный дым выдувает тревогу, горе завивается кольцами... которые ттак любил пускать... он.

Нет, она не будет думать. Пусть он не думает, что без него и жизни никакой нет. Вкус сигареты горький. На ходу она опустила стекло и щелчком выбросила окурок; ветер движения подхватил огненный зрачок, бросил о бетонный столб: огненные брызги...

Прошел час, быть может, больше. Минуты щелчками ожидания слепились в час. Первый час потери.

Кругом были пестрые огни просыпающегося к ночной жизни огромного города. Рекламы, вывески кафе, ресторанов, кинотеатров, витрин... Ей не хотелось ничего; подавленная горем, которое загоняло её в самые темные улицы, она избегала огней. Она чувствовала себя немножко забытой вещью, немножко куклой, немножко сигаретным дымом, немножко мусором...

Во мраке наступающей ночи, она плавала в водоеме своих невидимых слез... Как же все плохо!.. И как можно было уйти от нее! Разве можно быть таким жестоким?!

Она остановилась возле яркого магазина, вышла и заперла машину, (вскрикнувшую?) при её удалении. Какая тяжесть на душе!.. Магазин оказался продовольственным. Она получила тележку и, опираясь на нее, стала ходить между стелажами товаров. Закружилась голова. Потом словно плыла по воздуху мимо разноцветных бумажных этикеток, обернувших железные банки, и этикеток, обернувших стеклянные банки, и этикеток, обернувших пластмассовые банки. Множество банок из Италии, Испании, Венгрии и Германии. Попала к фруктам, будто облитым воском; как свежо-непорочно грели взгляд яблоки из Франции, апельсины из Морокко, клубника из Португалии, груши из Турции. Перешла в отдел вин, взяла трехгранную бутылку виски, две бутылки шампанского.