Контроль (СИ)

— Дашка! — орет кто-то от универа. — Пошли в «шоколадку».

Прерываю разговор и поворачиваюсь в сторону компании, спускающей по ступеням от главного входа. Там несколько знакомых девчонок, парни с нашего потока и Ник, который смотрит на меня с пытливым ожиданием.

— Не могу! — отвечаю я. — Дела.

— Знаем мы такие дела! — вопит незнакомая мне девчонка, и становится неуютно. Она красивая бойкая и с вызовом смотрит на Лисовецого. Вокруг него таких много. Даже странно, что он никогда не шел на поводу у подобных. — Несешься к своему папику на крутой тачке. Да? Это ты из-за него Ника бросила?

Черт! Я не отвечаю, отворачиваюсь, ускоряя шаг, чтобы нырнуть сначала в пешеходный переход, а потом в метро. Тут так много людей, что острее всего чувствуется одиночество, в которое я закутываюсь как в плащ.

Глава 11

Ник

Мое падение начинается в тот миг, когда Дашка не отвергает оскорбительные обвинения в наличии богатого папика, а просто пожимает плечами и спускается под землю, чтобы в очередной раз скрыться от меня. Неужели и правда есть другой? Я конечно, не папик, но с деньгами у меня все нормально. Дело не в них. Ее отказ, как кинжал в сердце. Я привык быть лучшим, и ни разу не сталкивался с отказами. Я нравлюсь девчонкам. Просто я не Дэн, не Глеб, и не Макс. Я скорее в отца. Мне неинтересны призывные улыбки, доступность на одну ночь, случайный секс. Нет, секс интересен, но он никогда не был самоцелью. Иногда я встречался с девчонками месяц, иногда два, в одиннадцатом классе даже почти целый год. Расставания проходили без взаимных упреков, когда все перегорало. Иногда спал без обязательств. Но это было только тогда, когда меня действительно цепляло. Пусть на короткий миг, но все же. Я каждую вспоминаю с теплом. Мне незнакома тоскливая брезгливость, когда наутро вспоминаешь, что трахал доступную, пусть и дорогую подстилку, каких всегда полно рядом с Дэном. Я не понимаю этих зарубок на кроватях, не понимаю резиновых кукол, таких как Майа, которая уже мысленно меня раздела и которая кричит в спину Дашке гадость, но сегодня во мне что-то ломается.

Сначала я сижу и смотрю в чашку американо, не участвую в общих разговорах и уже хочу уйти, когда Майа, присаживается ближе, льнет к боку и ее цепкие наманикюренные пальчики мягко пробегаются по майке у меня на животе.

— Не грусти Никитка, хочешь, я тебя утешу? — нежно шепчет она мне на ухо и прикусывает мочку уха, скользнув между губами языком.

— Что прямо тут? — лениво отзываюсь я, чувствуя еще не возбуждение, но уже злой и голодный азарт.

— Прямо тут очень много народа, но… — она стреляет глазами в сторону двери туалета, и я совершаю то, чего никогда не совершал раньше. Пожимаю плечами и покорно иду трахать случайную девчонку в туалете кафешки, заранее зная, что потом сделаю вид, будто с ней незнаком. И впервые мне ни капельки не стыдно, и ни капельки не жаль. Я наивно думаю, что это позволит унять боль в душе.

Кровь стучит в висках, когда я захлопываю за нами дверь туалета. Не лучшее место для романтики. Впрочем, нас сюда привела не любовь и даже не взаимная привязанность, а нечто совсем другое. Более грязное, яростное, но заставляющее от нетерпения двигаться быстрее. Толкаю Майу к стене, прижимаясь к ее узкой и гибкой спине, ведя горячей ладонью по стройному бедру от колена вверх к подолу короткого платья, где меня ждет приятный сюрприз. Настолько приятный, что желание простреливает в район крестца, перетекая плавно в область паха. Голова уже почти не соображает, разум уступил место инстинктам.

— М-м-м, чулки, — шепчу ей на ухо и целую в шею, пробуя девушку на вкус. Нежная кожа, сладкий аромат духов, и она такая послушная в моих объятиях — все это заводит. Особенно, когда хочется выкинуть из головы другую. Забыть ее запах и звук голоса. Но выкинуть не получается, зато получается подменить, представить, что это она трется упругими ягодицами о мой пах, вырисовывает восьмерки и призывно, словно кошка выгибается. Член напрягается сильнее, а яйца поджимаются. Одна короткая, как вспышка и яркая фантазия, и я готов кончить раньше, чем что-либо началось.

— Ты словно ждала меня, — замечаю, снова скользнув ладонью по кружеву на резинке чулок.

— Я всегда жду тебя, Лисовецкий, и не я одна. Неужели ты не знаешь? — хрипло смеется Майа, застав меня врасплох своим откровением.

— Как-то не задумывался. — Поглаживаю плоский живот и скольжу ладонью выше к молнии у нее на груди.

— Ты же Никита Лисовецкий, тебя хотят все, — простодушно признается она, пока я расстегаю молнию и сжимаю через тонкую кружевную чашечку лифчика ее сосок, и Майа оборачивается, чтобы поймать алыми губами мои губы. Так просто и без претензий. Признание «тебя хотят все», но получила она и это ей льстит. А мне льстит, что меня хотят?