Контролер

Прежде чем направиться к жилищу, сержант несколько минут рассматривал его в бинокль: старый бревенчатый дом, некрашеные венцы выгорели и почернели, жестяная крыша хоть и просела, но еще держалась, стекла в маленьком окне выбиты, верхний наличник отвалился, печная труба почти вся рассыпалась, двери с крыльцом не было видно. Никаких движений и признаков обитаемости Фаза не заметил.

– Пойду, гляну, что за хата. Вы не расслабляйтесь. Если все срастется, есть будем за столом.

Он расстегнул ремень, опустил Пижона на землю. Тот сел, попытался выпрямить затекшие ноги. Лицо скривилось от боли, прострелившей мышцы . Фаза сбросил вещмешок, направился к дому. Профессор остался стоять. Он пристально смотрел ему в спину, не обращая внимания на Пижона, который стонал и двигал ногами, словно паралитик.

 Со всеми предосторожностями сержант обошел дом, по пути заглянул в разбитое окно, прислушался. Постройка казалась брошенной: сломанная кровать, матрас на полу, на нем скомканное плесневелое покрывало, вещи разбросаны, повсюду сухие листья. Взгляд задержался на глянцевом журнале возле ножки столика.

Крыльцо под ногами скрипело, как проклятое. Заржавевшие петли двери провизжала: «Пришли гости, мля». Фаза остановился у порога, медленно обвел взглядом помещение: скромные пожитки, беспорядок, разруха, разбитые стекла, пыль, на покоробленном подоконнике пучок жухлой травы, кругом засохшие листья. По стене, где стекал дождь, бревна позеленели, покрылись язвами серого мха.

Тишина, мертвая стылая тишина. Сержант собрался проверить чердак, но вспомнил про глянцевую обложку. Она так блестела в пыли, словно его положили только что. Осторожно, поскрипывая битым стеклом под берцами, Фаза прокрался в спальную. Запустил от двери взгляд, словно ищейку по следу. Глаза замерли на полпути до журнала. Сержант сосредоточенно смотрел в разбитое окно. На опушке происходило что-то непонятное, какая-то возня.

Еще секунду он всматривался, а затем бросился назад. Бежал, как только мог, не обращая внимание на боль. При этом пригибался, старался до последнего оставаться незамеченным. Подогнанная амуниция почти не бряцала, руки крепко сжимали автомат. Фаза не сводил взгляда с борющихся людей. Судя по куртке и седому затылку, профессор побеждал.

С хода Фаза ударом приклада в голову, сшиб Олега Юрьевича с полумертвого Пижона. Профессор тряпичной куклой уткнулся Пижону в плечо, из ослабевшей руки выпал перочинный нож.

– Вот же, сука, – стонал парень, стараясь столкнуть с себя тело.

Легким движением, словно мешок с сеном, сержант отбросил ученого в сторону. Он сразу заметил кровоточащую рану на шее стрелка, опустился на колено:

– Ну-ка, подними голову, – сухо сказал он.

– Ща, – Пижон тяжело, порывисто дышал и старался сесть. Когда это получилось, тронул горло, где ощущалась боль. Отодвинул руку, пальцы были в крови:

– Вот же, гад.

– Дай посмотрю, – настаивал сержант.

– Да все нормально, просто поцарапал. Он ремень хотел срезать…

Фаза не дал ему договорить, взял за подбородок и поднял голову, внимательно посмотрел на рану. Там и, правда, была лишь царапина. Зато черный нейлоновый ремень держался на одной нитке. Сержант мельком взглянул на миниатюрный «туристический» наборный замок с циферками, который повесил собственноручно, кажется, уже сто лет назад, опустил руку.

– Сначала пытался расстегнуть, – продолжил Пижон, – когда понял, что на замке достал нож. Он с меня хотел снять шлем, перерезать ремень и стянуть.

– Он и есть наш контролер, – устало произнес Фаза.

Пижон минуту не сводил с него глаз, затем закивал, перевел взгляд за спину сержанту на бесчувственного профессора. Но его там не оказалось. От неожиданности парень вздрогнул, глаза полезли на лоб. Фаза резко обернулся, наводя ствол на воображаемого Олега Юрьевича. Но увидел лишь примятую трава. Сержант поразился, как старик смог так неслышно уйти, а затем по спине прошелся мороз, стоило представить, что случилось бы, окажись у того огнестрельное оружие.

Профессор ушел на своих двоих, а не уполз и его не утащили – в сухой траве угадывался одинокий след, которые вели к зарослям орешника.

– Давай поднимайся. Идем в дом, – сказал Фаза, подбирая вещмешок. Пижон с трудом, с кряхтением, словно ко всем напастям еще и заразился от профессора старческой немощью, встал. Он потратил много сил в борьбе с ученым, который оказался куда сильнее, чем о нем думал. Олег Юрьевич скрутил его в два счета. Чтобы скинуть с себя профессора и дать достойный отпор не могло быть и речи. Пижон лишь мешал просунуть нож под ремень и перерезать. Сила научника поражала. Только потому, что он сам слаб и болен, Пижон объяснял его превосходство. Кроме этого, еще думал о том, что сержант спас ему жизнь, причем дважды в одном моменте: первый – когда вырубил профессора, второй – когда повесил на ремень шлема замок.