Контролер

Сидящий за столом даже не успел удивиться наличию в одном теле двух совершенно разных голосов, потому что... Потому что в этот самый момент молодой человек с завидной быстротой воткнул заточку прямо в его левую подмышку. И тут же обломил лезвие. Проделано все было быстро и грамотно, без шума и пыли, а главное – без крови. И, действительно, на светло-коричневом свитере получившего в сердце заточку, не проявилось ни одного крохотного пятнышка. Хорошем, к слову сказать, свитере, и дорогом. О подобного рода вязаных изделиях очень любит писать одна полнокровная дамская писательница. У нее в каждом романе героиня обязательно приникает личиком к мужскому торсу, одетому в такой вот свитерок, и трепетно его нюхает, вдыхая запах свежести и больших денег.

Сделав свое черное дело, молодой человек вернулся за свой столик и принялся допивать чай. Режиссер, он же Чжао, он же почти труп, бессильно уронил вниз руки, открыл рот и попытался закричать от боли, потому что стало очень больно. Не хватило сил даже на шепот. Потом стало еще больнее, еще и еще, а потом, все, боль прошла, а жизнь закончилась. За долю секунды до конца он вдруг понял, что совершенно напрасно провел это утро у телевизора.

Допив чай, молодой человек встал, взял сумку и пошел к выходу, на ходу рассовывая по карманам телефон, сигареты и зажигалку.

Проходя мимо уставившегося в потолок, уронил, неловкий такой, сигареты и зажигалку, потом почти минуту их разыскивал.

Слегка покачивая бедрами, он вышел из бара и направился прямиком в вокзальный туалет. Поймал одобрительный взгляд такого же гламурного персонажа, только в длиннополом плаще и рыжеватого, слегка надул губки и подмигнул.

Через несколько минут молодой, подтянутый капитан в ловко сидящей на нем камуфляжной зимней форме и с вещевым мешком за спиной, вышел из туалета. Поправил фуражку, обошел явно поджидающего кого-то рыжеволосого красавчика в темном плаще до пяток и направился к выходу.

Если бы Евгений Сироткин задержался на вокзале еще пару минут, то наверняка услышал бы дикий женский визг из бара: подошедшая к единственному посетителю официантка, обнаружила того, сидящего неподвижно и глядящего в потолок, и вступила в лужу крови, вытекающей из раны на правой руке.

Перед тем как спуститься в метро, Евгений достал телефонную трубку и набрал номер.

– Порядок, Дед.

– ...

– Возвращаюсь на базу, до встречи.

А потом отправил кому-то сообщение без единого слова.

* * *

Зазвонил стоящий телефон. Я передал трубку полковнику.

– Да, – отрывисто бросил он.

– ...

– Понятно.

– ...

– Хорошо, до связи.

– «Табун» обнаружен и взят под контроль, – сообщил он. – Дальнейшей судьбой руководства института займутся буквально сегодня. Вы удовлетворены?

– Очень.

– Что дальше?

– Терпение, – сказал я и едва не добавил: полковник.

В мае девяностого Равшон Саибназаров, тогда еще просто лейтенант КГБ СССР больше суток провел в зиндане в Таджикистане в ожидании неизбежной смерти. Для того чтобы выдернуть его оттуда, была проведена совершенно уникальная операция силами нашей конторы. Мой командир, Сергей Волков, по-моему, до сих пор гордится тем, что поучаствовал в ней.

Не то чтобы эта операция была особенно сложной по исполнению тут, как раз все было просто и ясно. Один ловкий мужик сделал все, чтобы попасть в тот же зиндан, что и Равшон. Оказавшись там, принялся распевать песни, настолько громко, что без проблем перекрывал лай собак и вопли ишаков. Горланил достаточно долго, одну только «Белоруссию...» исполнил раз пять. Прикиньте, «Молодость моя, Белоруссия», в кишлаке. Короче, место нахождения зиндана те, кому надо было, засекли без всяких там радиомаячков. Ночью пришли и без проблем извлекли из ямы Равшона и того самого певца. Уникальность состояла как раз в том, что дело происходило в девяностом году, когда все подряд спецслужбы просто-напросто боялись лишний раз без спроса вздохнуть или пукнуть. Получить разрешение на проведение такой операции было на пару порядков сложнее, чем ее осуществить.

Врач появился, когда мы докуривали мои сигареты. О результатах операции не стоило даже и спрашивать, все читалось на его лице.

– Ваш друг в реанимации, – сообщил он, – жить будет.

– Молодец! – воскликнул я и вытер пот со лба.

– У меня, между прочим, дежурство закончилось, – сварливо заявил он, – долго еще торчать здесь?

– Идите переодеваться, доктор, – ответил за меня переговорщик, – скоро пойдете домой.

– Хочется верить, – буркнул тот и удалился.

– Ну, что, – бодро спросил полковник, – будем заканчивать комедию?

– Подождите, – возразил я, – а как же второе требование?

– Слушаю.

– У палаты моего товарища выставляется ваша, повторяю, ваша, а не милицейская, охрана. Как только состояние здоровья позволит, вы отвезете его куда положено.

– Принимается, – весело ответил он, – а где остальные ваши подельники, растворились в воздухе?

– Скрылись в канализации, – любезно ответил я, – давайте, действительно, заканчивать.

– Я только за.

– Это действительно взрывчатка – я пнул ногой сумку, и она оказалась возле него, – почти кило пластида.