Контрольный поцелуй

Я открыла дверь и вошла в темноватый холл. Пахло пылью, комнаты давно не проветривались, окна закрыты тяжелыми портьерами. Я не стала раздвигать занавески, просто зажгла свет. В глаза сразу бросился большой конверт, лежащий на столике.

«Лиде лично в руки. Просьба к другим – не вскрывать» стояло на письме по-русски и по-французски. Поколебавшись, я все-таки разорвала бумагу, достала записку.

«Лидочка, поезжай к госпоже Эллен Фош, улица Сезара, дом 8, и покажи ей это письмо».

Нужная мне улица располагалась возле кладбища, а мадам Фош вкушала дневной кофе. Голубой молочник со сливками, блюдо с пирожными и приятная передача по телевизору – ну скажите, что еще требуется пожилой женщине для счастья? Протянутую записку Эллен изучила внимательно:

– Значит, вы Лидия Артамонова?

– Да, – храбро соврала я.

– Это надо доказать, – заявила пожилая дама.

– Могу съездить за паспортом, – пообещала я, судорожно думая, где взять такой документ.

– Паспорт очень легко подделать, – засомневалась подозрительная старушка.

– Как же тогда быть? – растерялась я. – Что, кроме паспорта, может удостоверить мою личность?

– Ребекка на протяжении многих лет была моей лучшей подругой, – вздохнула Эллен. – Перед смертью она попросила меня передать Лидии Артамоновой письмо. Мадам Д'Обиньон страшно боялась, что послание попадет в чужие руки, поэтому придумала небольшой вопросник. Ответить на него может только подлинная Артамонова. – Эллен притащила листок и задала первый вопрос: – Какие шрамы имеете на теле?

Я задумалась лишь на секунду, потом уверенно заявила:

– От операции аппендицита, которую сделали в раннем детстве.

Госпожа Фош удовлетворенно кивнула.

– Кто вас воспитывал?

– Дальние родственники.

– Назовите адрес квартиры, где жили вместе с родителями.

– Полярная улица, девять.

– Какое домашнее животное было у вас в детстве?

– Собачка Зефирка.

– И последнее, – торжественно провозгласила Эллен, – на вашей правой ноге на внутренней стороне бедра имеется большое родимое пятно специфической формы. Опишите, как оно выглядит.

Я потрясенно молчала. В свое время не раз ходили вместе с Лидой в баню, и шрам от аппендицита на ее животе помню прекрасно. То, что Лидушку «воспитывала» двоюродная бабка, тоже факт, известный близким друзьям. Собачку Зефирку она вспоминает с умилением до сих пор. А принадлежащую ей квартиру на Полярной улице несколько лет назад купили за копейки общие знакомые.

Так что ответить на вопросы оказалось очень легко. Но родимое пятно, да еще на таком интимном месте! Ног я ей не раздвигала и между ними никогда не заглядывала. Да, здорово придумала мадам Д'Обиньон! Придется отступать! От злости я чуть не разревелась и, наверное, поэтому излишне горячо воскликнула:

– Не могу описать пятно!

– Почему? – Эллен сняла очки и сложила листок.

– Потому что у меня его нет, – с отчаянием сказала я.

Ну вот, сейчас старушка выгонит наглую самозванку, надеюсь, хоть полицию не вызовет.

– Правильно, мадам Лида, никакого пятна на ноге у вас нет. – Ребекка страшно гордилась, что вопросы придуманы так ловко. – Если бы ко мне пришла нахалка, выдающая себя за вас, уж она бы точно принялась описывать пятно! А вы сразу ответили – никакой родинки нет и в помине!

От неожиданности я захлопала глазами, но старушка уже вытаскивала из секретера пухлый конверт, запечатанный сургучными печатями.

Спустившись на улицу, опрометью бросилась в одно из многочисленных парижских кафе и дрожащими от возбуждения руками отодрала сургучные нашлепки. Письмо оказалось на русском языке и состояло из огромного количества страниц.

ГЛАВА 14

«Дорогая доченька!

Надеюсь, что сейчас, когда ты выросла и вышла замуж, поймешь меня и попробуешь простить за все плохое…»

Прочитав письмо, я потрясла головой. Нет, такого не может быть, потому что такого не может быть никогда! Руки опять схватили послание, глаза понеслись по строчкам. Передо мной развернулась картина давным-давно происшедших событий.