Контрразведчик

— Зимнюю? — спросил Леденев.

— Ну да. Когда нас окружили егеря, и если б мы не сумели выйти к берегу моря, то нам была бы крышка…

— А ведь я не был тогда с вами, — сказал Юрий Алексеевич. — В госпитале лежал…

— Верно говоришь, — разочарованным тоном произнес полковник. — Тогда ты его не можешь знать. Он ведь как раз и вывел отряд к морю. Кажется, сейчас он работает в Скагенском порту лоцманом. Его зовут Лейв Эйриксон…

Теория и практика

На следующий день в порту и в городе распространились слухи, что убийцей диспетчера Подпаскова оказался не кто иной, как старший помощник капитана теплохода «Уральские горы» Валерий Николаевич Яковлев. Эта весть поразила всех, кто знал старпома, и разделила всех обсуждающих эту тему на несколько лагерей. Одни с негодованием отвергали саму возможность такового, другие допускали ее, возможность эту, но присовокупляли обстоятельства, которые, очевидно, вынудили Яковлева решиться на жестокое преступление. Третьи многозначительно намекали на загадочные взаимоотношения между убийцей и жертвой, четвертые злорадно подчеркивали, что вот, мол, и такие проверенные люди, а вот поди же ты — до чего могут докатиться. Словом, недостатка в досужих вымыслах и предположениях не было.

…После встречи с полковником Бирюковым Юрий Алексеевич Леденев направился в порт, к теплоходу «Уральские горы». Ему предстояло принять судовой ресторан, заняться делом, о котором Юрий Алексеевич до вчерашнего дня и понятия не имел. Долгая беседа с Митрохиным несколько просветила его, но предстоящих хлопот Леденев побаивался. Правда, Демьян Кириллович написал записку заведующему производством Юлию Степановичу Кадомскому, который, по словам директора, был хорошим специалистом и честным, добрым человеком.

— Он все возьмет на себя, все хлопоты, — успокаивал Леденева Митрохин. — Вы, Юрий Алексеевич, с виду будьте построже, обходите время от времени свои владения. А Юлий Степанович и в курс вас введет, и подскажет, ежели что… Я написал ему, что вы мой старый товарищ по торговой, конечно, работе, но ресторанно-морского опыта у вас нет. Не тушуйтесь. Понравится — так и совсем к нам в «Морторгтранс» перейдете.

Проснулся Леденев в шесть часов. В восемь его будет ждать полковник Бирюков, а до того надо было собраться в дорогу, какие-то вещички прихватить — ведь после разговора с начальством он сразу отправится на судно и останется там вплоть до отхода. Значит, надо проститься с женой, которая еще спит и не подозревает о предстоящем отъезде мужа.

Он вспомнил, как сетовал в шутку, что не моряк и его никто не провожает и не встречает, было это за день до прихода «Уральских гор». А теперь вот он сам отравляется в рейс на этом судне, и опять его никто не будет провожать… Вера Васильевна и не узнает, что ее муж выходил в море. Такая уж работа, что делать. Ведь и сам не подозревал еще несколько дней назад, представить не мог себя в такой роли.

Стараясь двигаться тихо, чтоб не разбудить жену, Юрий Алексеевич вышел из спальни, в прихожей подставил стул, чтоб снять с антресолей саквояж, с которым он всегда отправлялся в дорогу. Обтерев пыль, он открыл саквояж и стал собирать необходимые вещи. Подошел к письменному столу, где лежала стопка чистой бумаги, а верхний лист был исписан наполовину. Справа лежали десятки два листков, тесно заполненных неровным почерком. Это был недописанный доклад Юрия Алексеевича «К вопросу об исторической эволюции принципа onus probandi — бремени доказывания». Доклад Юрий Алексеевич готовился прочитать своим коллегам, с которыми занимался в научном обществе «Теория и практика права», организованном в их управлении.

События последнего времени заставили забросить доклад, и сейчас Юрий Алексеевич с сожалением перелистал страницы незавершенной работы.

«Не взять ли все это с собой?» — подумал он и тут же усмехнулся несуразности такой мысли: что-то нечасто попадаются директора судовых ресторанов, интересующиеся теоретическими вопросами уголовного процесса.

Леденев вспомнил свои вчерашние слова о том, что бремя обвинения Яковлева в убийстве возложено законом на них, и это им необходимо искать доказательства вины, и, подняв листок к глазам, прочитал утверждение английского юриста Стифена: «He who affirms must prove» — «Утверждающий что-либо должен доказать это».

«Наша обязанность — доказать вину, — подумал Леденев. — Но если нет внутреннего убеждения в виновности данного человека, могу ли я вместе с обвиняющими его фактами искать те, которые снимают вину?»

Еще в древние времена, полнее всего в римском государстве, были разработаны принципы обвинительного процесса, по которым обязанность или бремя доказывания возлагалась на обвинителя: actori incumbit probatio — на действующем, т. е. предъявляющем какое-либо утверждение лежит обязанность доказательства. В Риме право обвинения предоставлялось не только специальным государственным органам, но и любому свободному гражданину.