Копчёная селёдка без горчицы

Я перекатилась и моргнула. Я лежала, распростершись в изножье кровати, больно упираясь головой в спинку. В изголовье Порслин укуталась в мое одеяло, положила голову на мою подушку и дрыхла изо всех сил, словно какая-нибудь восточная принцесса.

На миг во мне начало подниматься раздражение, но, когда я вспомнила ее вчерашний рассказ, раздражение растаяло и превратилось в жалость.

Я бросила взгляд на часы и, к своему ужасу, увидела, что проспала. Я опоздала к завтраку. Отец настаивал, чтобы блюда приносили и уносили со стола с военной точностью.

Очень стараясь не разбудить Порслин, я быстро переоделась, пригладила волосы щеткой и прокралась вниз к завтраку.

Отец, как обычно, был погружен в свежий выпуск «Лондонского филателиста» и, похоже, едва ли заметил мой приход: верный знак, что на носу очередной филателистический аукцион. Если наше финансовое состояние столь прискорбно, как он утверждает, ему надо быть в курсе текущих цен. За едой он делал заметки на салфетке огрызком карандаша, мысленно уйдя в другой мир.

Когда я проскользнула на свое место, Фели воззрилась на меня холодным неподвижным взглядом, который отработала, наблюдая за королевой Мэри в новостях.

— У тебя прыщ на лице, — бесстрастно сказала я, наливая молоко в хлопья.

Она притворилась, что не слышит меня, но не прошло и минуты, как я была вознаграждена зрелищем, как ее рука автоматически поднялась к щеке и начала ощупывать ее. Все равно что наблюдать за тем, как краб медленно ползет по дну моря в цветных короткометражках в кино — в «Живом океане» или вроде того.

— Осторожно, Фели! — заметила я. — Он вот-вот лопнет.

Даффи подняла взгляд от книги — «Зеркала для Лондона и Англии», которую я присмотрела на празднике. Она сама ее купила, свинья!

Я взяла на заметку утащить ее попозже.

— Что имеется в виду, когда говорится, что копченая селедка без горчицы? — спросила я, указывая на книгу.

Даффи хваталась за любую возможность продемонстрировать свои обширные познания.

Я уже освежила в мозгу то, что знала о горчице, — прискорбно мало. Я знала, например, что она содержит, помимо прочего, олеиновые кислоты — эруковую, бегеновую и стеариновую. Я знала, что стеариновая кислота содержится в говяжьем и бараньем жире, потому что однажды подвергла жирное воскресное жаркое миссис Мюллет химическому анализу и обнаружила, что эруковая кислота получила название от греческого слова, обозначающего «рвать, блевать».

— Копченая селедка в XVI и XVII веках считалась блюдом для низших слоев общества, — ответила Даффи, одарив меня особенно испепеляющим взглядом на слове «низших».

Я глянула на отца, проверить, смотрит ли он на нас, но он не смотрел.

— Николас Бретон называл ее хорошей плотной едой для грубого желудка, — продолжила она, изгибаясь и прихорашиваясь в кресле. — Он также сказал, что старая морская щука — это вид рыбы, на случай если ты не знаешь, — все равно что камзол без геральдической эмблемы, что означает слугу, который не носит герб своего хозяина.

— Дафна, пожалуйста… — произнес отец, не поднимая глаз, и она уступила.

Я знала, что они имеют в виду — и думают, что я не понимаю, — Доггера. Военные действия в Букшоу таковы — невидимые и временами безмолвные.

— У Фостеров новый корт для бадминтона, — внезапно сказала Фели, ни к кому конкретно не обращаясь. — Шейла собирается использовать старый для парковки своего «даймлера».

Отец что-то проворчал, я видела, что он больше не слушает.

— Она такая стильная штучка, — продолжила Фели. — Заставила Копли вынести десертные тарелки на южную лужайку, но вместо мороженого сервировали улиток-эскарго! Мы ели их сырыми, как устриц. Так захватывающе!

— Ты бы лучше побереглась, — заметила я. — Сборщики улиток иногда по ошибке подбирают пиявок. Если проглотишь пиявку, она вылезет из твоего желудка наружу.

Лицо Фели побелело, как стена.

— Было что-то такое в «Хрониках Хинли», — с энтузиазмом добавила я, — недели три назад, если я верно припоминаю, о мужчине из Святой Эльфриды — это недалеко отсюда, кстати, — который проглотил пиявку, и пришлось…

Но Фели отшвырнула кресло и вылетела прочь.

— Ты снова провоцируешь сестру, Флавия? — спросил отец, подняв глаза от журнала и заложив указательным пальцем место, где читал.

— Я пытаюсь обсуждать текущие события, — ответила я. — Но ее, похоже, это не очень интересует.

— А, — сказал отец и продолжил читать о дефектах в печатных формах двухпенсовых синих марок 1840 года.

Когда отец присутствовал за столом, мы вели себя хотя бы наполовину прилично.

Я удалилась почти без затруднений.

Миссис Мюллет на кухне пытала труп цыпленка бечевкой.

— Их не пожарить как следует, если хорошенько не связать, — сказала она. — Так мне говаривала миссис Чедвик из Нортон-Олд-Холла, а она должна знать. Это она меня научила. Напоминаю тебе, что это было во времена леди Рекс-Уэллс, задолго до твоего рождения, дорогуша. «Перевяжи их три раза по три, — говаривала она, — и они никогда не разнесут твою духовку». Над чем это вы смеетесь, мисс?