Копчёная селёдка без горчицы

— Я знаю тебя! — заорала она. — Ты из этих девиц де Люс из Букшоу, да? Я везде узнаю их холодные голубые глаза.

Холодные голубые глаза? Это стоит обдумать. Хотя отец часто замораживал меня на месте взглядом, я ни разу, ни на миг, не подумала, что и сама обладаю этим смертоносным оружием.

Я осознавала, конечно, что мы оказались в затруднительном положении, которое может вмиг стать угрожающим. Очевидно, что на цыганку нельзя было рассчитывать. Выпутываться из опасной ситуации придется мне.

— Боюсь, вы ошибаетесь, — сказала я, задирая подбородок и прищуривая глаза для пущего эффекта. — Меня зовут Маргарет Воул, и это моя двоюродная бабушка Джильда Дикинсон. Может, вы видели ее в кино? В «Алом коттедже»? «Королеве луны»? Ну разумеется, как глупо с моей стороны: вы не признали ее в цыганском наряде, не так ли? И с толстым слоем грима? Простите, я, кажется, не расслышала ваше имя, мисс…

— Б-булл, — заикаясь, ответила женщина, слегка захваченная врасплох. — Миссис Булл.

Она уставилась на нас с крайним замешательством, как будто не верила своим глазам.

— Приятно познакомиться, миссис Булл, — сказала я. — Надеюсь, вы окажете нам содействие? Мы совершенно потерялись, видите ли. Мы должны были присоединиться к съемочной группе несколько часов назад в Мальден-Фенвике. Мы обе вполне беспомощны, когда дело касается направлений, не так ли, тетя Джильда?

От цыганки не было ответа.

Рыжеволосая женщина уже начала приглаживать влажные пряди волос.

— Идиоты вы, кто бы вы там ни были, — сказала она, указывая. — В этих местах нельзя развернуться. Тропинка слишком узкая. Вам придется ехать прямо до Доддингсли и затем возвращаться через Тенч.

— Ужасно благодарна, — произнесла я с непревзойденными интонациями деревенской дурочки, взяв поводья у цыганки и щелкнув ими.

— Джа! — крикнула я, и Грай сразу же тронулся.

Мы отъехали примерно на четверть мили, когда цыганка вдруг заговорила.

— Ты врешь прямо как мы, — заметила она.

Вряд ли я могла ожидать подобное замечание. Должно быть, она заметила удивленное выражение на моем лице.

— Ты лжешь, когда на тебя нападают ни за что… за цвет глаз?

— Да, — ответила я. — Полагаю, да. — Я никогда не думала об этом.

— Так что, — заявила она, внезапно оживившись, — ты врешь, как мы. Ты врешь, как цыганка.

— Это хорошо? — поинтересовалась я. — Или плохо?

Она медленно ответила:

— Это значит, что ты проживешь долгую жизнь.

Уголок ее рта изогнулся, как будто вот-вот должна была появиться улыбка, но она ее быстро подавила.

— Несмотря на разорванную звезду на моем холме луны? — не смогла удержаться я.

Ее трескучий смех застал меня врасплох.

— Мумбо-юмбо. Гадательная ерунда. Ты не купилась на нее, ведь так?

Смех спровоцировал очередной приступ кашля, и мне пришлось ждать, пока она восстановит дыхание.

— Но… женщина на горе… женщина, которая хочет вернуться из холода…

— Послушай, — сказала цыганка утомленно, как будто не привыкла говорить, — твои сестры подрядили меня на это дело. Намекнули о тебе и Харриет. Сунули мне пару шиллингов, чтобы я напугала тебя до смерти. Вот и все.

У меня кровь похолодела. Как будто кран, питающий мой мозг, внезапно переключили с горячего на холодный. Я уставилась на нее.

— Извини, если сделала тебе больно, — продолжила она. — Я вовсе не хотела…

— Без разницы, — сказала я, механически пожав плечами. Но мне было не все равно. Мысли завертелись. — Уверена, я найду, как им отплатить.

— Может, я смогу помочь? — предложила она. — Месть — это моя работа.

Она морочит мне голову? Разве эта женщина только что не призналась, что она мошенница? Я пытливо посмотрела в ее черные глаза в поисках знака.

— Не надо на меня так смотреть. Я сказала, что мне жаль, разве не так? И я правду сказала.

— Неужели? — сказала я довольно нахально.

— Не надо дуться. В мире и так довольно обиженных, ни к чему пополнять их число.

Она права. Хоть я пыталась удержать уголки рта внизу, они дернулись и начали подниматься. Я засмеялась, и цыганка засмеялась вместе со мной.

— Ты напомнила мне то создание, которое было в палатке перед тобой. Настоящая грозовая туча. Сказала ей, что в ее прошлом что-то похоронено; сказала, что оно хочет выйти наружу, хочет, чтобы все исправили. Она вышла белая как мел.

— Почему? Что ты увидела? — спросила я.

— Деньги! — сказала она со смешком. — То же, что всегда. Парочку соверенов, если я правильно раскину карты.

— И ты это сделала?

— Пф! Проклятый шиллинг — вот что она мне оставила, и ни пенни больше. Я говорила, она вышла вся покрытая мурашками, когда я ей это сказала. Выскочила из моей палатки, будто сидела на чертополохе.

Некоторое время мы ехали молча и вскоре почти достигли Изгородей.