Копчёная селёдка без горчицы

Миссис Мюллет была права!

27

Я понеслась вверх по восточной лестнице, сжимая «Английских диссентеров» в руке.

Я не могла сдержаться.

— Послушай, — сказала я, врываясь в спальню. Порслин сидела точно в той позе, в которой я ее оставила, и смотрела на меня как на сумасшедшую.

Я зачитала ей вслух сноску о крещении младенцев, слова беспристрастно вылетали у меня изо рта.

— И что? — спросила она без всякого интереса.

— Миссис Булл! — выпалила я. — Она лгала! Ее ребенок утонул! Фенелла не имеет к этому никакого отношения!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Порслин.

Конечно, она не понимает! Я не рассказывала ей о стычке с разъяренной миссис Булл в Канаве. Эти жуткие, полные ненависти слова до сих пор звучали у меня в ушах.

«Цыгане! Цыгане! Убирайтесь! — кричала она на Фенеллу. — Это вы украли моего ребенка! Том, а ну иди сюда! Цыгане у ворот!»

Стараясь пощадить чувства Порслин, я в двух словах пересказала историю о пропаже младенца Буллов и яростной вспышке матери, направленной на Фенеллу.

— Подруга миссис Мюллет говорила ей, что хромцы окунают детей в воду, держа их за пятку, как Ахиллеса окунали в реку Стикс. Она не совсем так выразилась, но имела в виду именно это. Так что видишь, — торжествующе закончила я, — Фенелла не имеет к этому отношения.

— Разумеется, не имеет, — с издевкой произнесла Порслин. — Она безобидная старая женщина, а не похитительница. Не говори мне, что ты веришь этим бабкиным россказням, будто цыгане крадут детей.

— Разумеется, не верю, — ответила я, но была не совсем искренна. В глубине души я до этой самой минуты верила в то, во что вынуждают верить каждого ребенка в Англии.

Порслин снова начала обижаться, а я не хотела еще одной вспышки, ни от нее, ни, что еще хуже, от себя.

— Она — эта рыжая, да? — внезапно спросила Порслин, возвращая разговор к миссис Булл. — Та, что живет на дороге?

— Да, — ответила я. — Откуда ты знаешь?

— Я видела кое-кого похожего… поблизости, — уклончиво сказала Порслин.

— Где? — требовательно спросила я.

— Поблизости, — ответила она, уставившись мне в глаза и бросая вызов, кто кого переглядит.

Правда ударила меня по лицу, как пощечина.

— Во сне! — сказала я. — Это была она! Во сне ты видела, что она стоит над тобой в фургоне, правда?

Это абсолютно логично. Если Фенелла действительно могла видеть прошлое и будущее, а ее дочь Лунита впечатлила министерство ВВС своими силами, нет причин полагать, что Порслин не в состоянии увидеть столь неприятную женщину во сне.

— Это не походило ни на один сон, который я видела прежде, — сказала Порслин. — О, боже мой! Лучше бы я его не видела!

— Что ты имеешь в виду?

— Он не был похож на сон. Я уснула на кровати Фенеллы, даже не потрудившись раздеться. Должно быть, меня разбудил шум — где-то рядом, в фургоне.

— Тебе снилось, что ты спишь?

Порслин кивнула.

— Это и было самое ужасное. Я не шевелила ни мускулом. Лишь продолжала делать глубокие вдохи-выдохи, будто сплю, ну и на самом деле спала, естественно. О, черт! Это так сложно объяснить.

— Продолжай, — сказала я. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты была в моей кровати и видела сон, что спишь в кровати Фенеллы.

Она бросила на меня благодарный взгляд.

— Не было ни звука. Я долго прислушивалась, потом подумала, что они ушли, и приоткрыла глаза — совсем чуть-чуть и…

— И?

— Лицо! Большое лицо совсем рядом, в нескольких дюймах! Чуть не касалось моего!

— Господи боже!

— Так близко, что я не могла сфокусировать взгляд, — продолжала Порслин. — Я умудрилась выдавить слабый стон, как будто мне что-то снится, слегка приоткрыла рот…

Должна признать, я была полна восхищения. Надеюсь, что, пусть даже во сне, я буду иметь достаточно присутствия духа, чтобы сделать то же самое.

— Лампа едва светила, — рассказывала она. — Свет падал сквозь волосы. Я рассмотрела только волосы.

— Которые были рыжими, — подсказала я.

— Которые были рыжими. Длинными и вьющимися. Буйными, короче. И тогда я открыла глаза…

— Да-да! Продолжай!

— И это должно было оказаться твое лицо, не так ли? Но нет! Это было лицо рыжеволосого мужчины. Вот почему я набросилась на тебя и чуть не задушила!

— Постой, — сказала я. — Рыжеволосого мужчины?

— Он был омерзителен… Весь измазан сажей. Выглядел, будто спал в стоге сена.

Я покачала головой. Неким странным образом это все имело смысл, подумала я, то, что во сне Порслин превратила миссис Булл, которую могла случайно видеть в Канаве, в рыжеволосого буйного мужчину. Даффи не так давно читала книгу профессора Юнга и вдруг заявила, что сны — это символы, таящиеся в подсознании.

Обычно я отмахивалась от снов, как от мусора, но моя жизнь недавно наполнилась необъяснимыми примерами обратного.

Сначала было видение Фенеллы — в хрустальном шаре, — что Харриет хочет, чтобы я помогла ей вернуться домой из холода, и, хотя Фенелла утверждала, что Фели и Даффи подбили ее на это, вся эта история потрясла меня; на самом деле я раздумывала что, если ее признание не было ложью?