Копье Судьбы

Или?… Не бог?…

По телу Зайцева прокатилась волна озноба.

Копье, которое принес Егор. За него была уплачена большая сумма – чтобы не насторожить сыночка-чудовище. Но дело не в деньгах, а в том странном волнении, которое вызывал кусок старого ржавого железа.

Длинное, узкое, со следами потускневшей позолоты копье отчего-то беспокоило, вселяло невероятную уверенность, придавало силы. Оно… не оставляло равнодушным…

Егор рассказал: это – копье Лонгина, настоящее. Им, по легенде, стражник убил Иисуса Христа. Владельцем этого раритета какое-то время был сам Адольф Гитлер. Копье выполняет любые желания. В обмен на душу. Но что такое душа? Ее кто-нибудь видел, трогал? Да что важнее: желанная цель или непонятная субстанция? Выбор очевиден. Очевиден!

Сын старался казаться убедительным. Даже не понимая, насколько смешным он выглядит, как неуместны все его жесты, мимика.

Смешно.

Непутевый, нигде не учащийся отрок с прыщом на лбу – и такая серьезная тема.

Конечно, поверить невозможно. Особенно с учетом того, кто именно рассказывает такую историю.

И тогда показалось: мир слишком тесен для них двоих, Егора надо убрать. Кропотливая работа, с трудом собираемая мозаика карьеры – и все под угрозу, ради какого-то прохвоста, который все понимает неправильно и ничего не знает? Да конечно – прищелкнуть, как комара, вот и все дела.

Однако – после того нелепого разговора с сыном – вдруг последовало странное назначение на министерскую должность. Настолько неожиданное, нелогичное, оно казалось розыгрышем…

Но – подготовка, оформление бумаг, прохождение необходимых в таких случаях процедур. Все по-настоящему. Через месяц будет тот самый кабинет и то самое кресло, оказаться в которых всегда очень хотелось.

И вот последнее непонятное событие – осечка при выстреле.

Слишком много странного за несколько дней произошло. Чересчур много, чтобы об этом не задуматься…

– Не к добру все это, – пробормотал политик, бесцельно перебирая тонкие странички Библии. – Не к добру.

Все отчетливее начинал понимать он, что от работы в министерстве следует отказаться.

И сына – нелюбимого, нежеланного, вечно доставляющего проблемы – надо оставить в покое. Пусть живет, пустоцвет. Пускай сеет зло – кто-то приходит в этот мир и для этого.

Пасовать в полушаге от успеха, за пять минут до реализации мечты не стыдно, не страшно. Даже правильно. Потому что есть то, что важнее покоренной вершины, – след, оставленный в жизни, в сердцах людей. Что была вершина, что не было ее – финал-то у всех один, известный, небольшая ямка в сырой земле, холмик над могилой.

Только след остается – белый или черный, как выберешь, так и будет.

Был белым – стал черным.

Черный может очиститься.

И когда хочется «очиститься» – на все силы найдутся, и любые проблемы исчезнут, а грехи – простятся.

– Я понял, что надо делать, – прошептал Зайцев, подходя к шкафу.

За его дверцей – мини-бар. Стойка с бутылками отодвигается, и можно открыть сейф.

В нем и спрятано копье.

Избавиться от него. Скорее. Это нечистая вещь.

Как там было, в Библии? Выбросьте нечистоту? Конечно, конечно, сейчас…

Зайцев взял металлический наконечник и вздрогнул.

Железо оказалось раскаленным, стало отчаянно жечь ладони. Буквально на глазах кожа пошла волдырями, и казалось, что невозможно терпеть больше эту невыносимую боль и резкий запах паленого мяса…

Глава 9

– Ну, чего ты ржешь? Седов! У меня проблемы, а ты тут ржешь, как конь! Слышишь, приезжай! Пожалуйста, я тебя очень прошу…

Лика Вронская, вздохнув, отвела трубку от уха. Следователь стонал, выл, изнемогал от хохота. Громогласные раскаты на том конце провода уже начинали отдаваться головной болью.

«Ладно, – подумала Лика, покосившись на лежавшую без сознания Ольгу. – В конце концов, это объяснимо. У меня тоже бывают приступы неконтролируемого смеха в тех ситуациях, когда надо скорее проявить сочувствие. Вот, недавно с няней проголодались, готовить влом, заказали через Интернет суши. Соевый соус нам почему-то налили в бутылочку из-под кока-колы. Света Даринку уложила, заходит на кухню, видит – кока-кола. Она ее в бокал, глоток, другой, я даже сказать ничего не успела. А потом – как давай выплевывать, фонтаном, прямо на пол! И я же понимаю: плохо человеку. Но тоже полчаса ржала, как ненормальная. А Володька – он ведь в начале все подробно расспросил. Жива – не жива, вызвала ли я „Скорую“. Разделочную доску, которой меня Ольга шарахнуть хотела, посоветовал осторожно упаковать в чистый пакет – если найдется в квартире. А уже потом его стало плющить от смеха… Я думаю, с пассией Костенко все в порядке должно быть. Дышит, крови нет. Ламинат – все-таки не настолько жесткое покрытие, и даже если она головой ударилась, то вряд ли у нее что-то серьезное. Сейчас и врачи приедут, мы с Володей уже почти полчаса разговариваем».

Она приложила мобильный к уху:

– Седов! Есть тут кто-нибудь?!

Хохот не умолкал. Следователь пытался что-то сказать, но его душил смех.

Лика подошла к Ольге, опустилась на колени.

Слава богу, дышит. Хорошо, что все обошлось! Но как же она перепугалась!