Копье Вагузи

– Деяния древних шьющих, участвовавших в боях, они и есть нить. Они тянут след в глубь суши, в пустоши, – отметил Шрон. – Там наши вышивальщики могут попробовать понять, рассматривая искажение мира, что именно сотворили с ним. И распустить ошибочные узлы. Зима нам в помощь: на дорогах мало людей и грузов. Я очерчу границу земель, где могут происходить опасные явления. Надо закрыть к ним дороги по суше. Ар-Выдха, ар-Нашра, ар-Шарх, ар-Лим: ваши земли все под угрозой. Дайте знать в замки самым спешным образом: путь люди воздержатся от посещения пустошей. Мы пока что не уверены даже, уцелеют ли к весне горы! Вот как всё сложно и зыбко. Мы очень опасаемся пересыхания или, наоборот, разлива Омута Слёз, он выше столицы и мы заложники его поведения. Уже начали рыть дополнительный отводящий канал. Будем укреплять дамбы, следить за течениями и рыбой. Если ветры переменятся, как ещё отзовётся море? А они переменятся. Потому я принимаю совет ар-Рагов и утверждаю: в пустыни юга надо идти зимой, теперь же, и сразу после осмотра пустошей. Галера будет ждать вышивальщиков в порту близ замка ар-Шархов. Воду и пищу для путников в пустошах по дороге на юг обещали обеспечить люди князя Горнивы, я склонен им полностью доверять в этом. Тем более, выры и засуха – плохо совмещаются.

Старые помолчали, вслушиваясь в сказанное и обдумывая слова. Дружно хлопнули хвостами, отмечая согласие. Потом Жаф нехотя, со вздохом, спросил неизбежное: у всех ли готовы тросны с мыслями по поводу обновления имущественных законов? Ему так же вяло ответили: у всех. На фоне похода в пустоши прочее казалось не столь существенным и вдвойне нудным. Но закон нужен. Он тоже не может ждать – даже до весны…

Ким на совет не пошёл.

Он не выр, к тому же внешне не похож на старика людей. А настоящий возраст… Хороший вопрос: если ли у него такой? Чудом лесным – зайцем веселым да старичком лукавым – прожил он в Безвременном лесу дней без меры, нет там учёта закатам да рассветам. Из лесу выбрался минувшим летом против воли деда Сомры. Тогда и стал человеком, внешне подобным молодцу лет двадцати. В большом мире прожил так мало дней, что и сказать смешно. Нет для него верного возраста! Зато есть главное дело: сберечь сестру от бед и расправить канву так, чтобы жизнь в ней росла да цвела, а не погибала, покрывалась гнилью. Общая жизнь, для всех…

Ким виновато вынул из внутреннего кармана куртки вышитый сестрой пояс и снова рассмотрел. До чего узор хитрый! Зайцы выстроены в одну нитку и отгорожены от зелени леса цветками марника. Что ж, вернее и не сшить… Там, в лесу, его прошлое. Он полагал, и настоящее там, и будущее. Но Тингали порой делает не думая точнее, чем он сам может запланировать, всматриваясь и сверяя мысли со всеми доступными заветами людских сказок и легенд, мудростью вырьих глубинных преданий…

Он – Ким – желает искать общее благо. А заяц-то к простому стремится, к уютному.

Пояс снова лег в тряпицу и спрятался в кармане куртки. Ким обернулся на звук шагов, нахмурился. Вот тебе, заяц прыгучий, и подсказка, имя ей Марница. От леса отгораживает – и ещё как… Дом человеческий, он в самом лучшем случае стоит на опушке, и зверю такое соседство не в радость. Только он не зверь, не чудо лесное. Надо привыкать.

– Кимочка, тебя старые ещё не извели? – спросила Марница с легкой насмешкой в голосе и настоящим сочувствием во взгляде. Всегда она такова: подначка рядом с добротой. – Идём, нашла я спасение для тебя.

Возражения и уточнения не предполагаются… Ким вздохнул, ещё раз хлопнул себя по куртке, проверяя наличие пояса – и зашагал следом за ар-клари севера. Волосы упрямая так и носит распущенными, всем на зависть, смешанную с неодобрением. Мыслимое ли дело! В косу не убрать и даже лентой не перевязать, не накрыть шарфом по южному обычаю. Хотя – хороши, блеск по частым волнам так и льётся… А до зависти и порицаний ар-клари нет дела. Она и кожаные штаны носит по-прежнему, вместо юбки: так удобнее. Но, ради уважения к вырам, как просил Шрон, поговорив с людьми и уточнив их обычаи, сверху надевает достаточно длинную безрукавку, не сшитую на боках. И движению не помеха – и на женской наряд хоть отдаленный намек. Поясом безрукавка перетянута плотно, фигурка у ар-клари гибкая, легкая. Разве плечи чуть широковаты… Ким улыбнулся: пожалуй, она их-то и прячет в ворохе волос.

– От чего спасаешь, ар-клари? – Ким не выдержал игры в молчанку.

Еще бы! Прошли немалый путь: пересекли два открытых двора, спустились по лестнице, миновали тень под навесами закрытого двора. Выбрались в зеленый садик у самой стены, куда обычно никто и заглядывает. Зря: здесь тихо, свежо и даже есть настоящий пруд. На берегу лежит Эгра ар-Сарна, самозабвенно мастерит сразу три кораблика.

– Вот так я могу, – повторяет он любимую присказку.

В траве сидят, восторженно наблюдая за строительством флота, пятеро ребятишек: видимо, пришли поглазеть на дворец вместе с родителями, мастеровыми нижнего города. Кому ещё доверить возню с малышней, как не Эгре, пусть и не человеку – но лучше няньки всё рвано в городе нет!