Копия Афродиты (повести)

— Это волшебные камни, — прошептала Марфинька. — Возьмем с собой. Князь рад будет.

Но взять камни было делом непростым. Благовест мечом выковырял несколько их со стены, отдал княгине. Странное ощущение: камни горели на ладони и были холодными, как лед.

С необычной находкой вернулись на стоянку.

Вечером князь Игорь Василькович, укрывшись от постороннего взгляда в шалаше, долго и придирчиво рассматривал волшебные камни. Он их пробовал на твердость, на обработку — ножом, в темноте — на силу свечения. Он не знал, почему они светятся. Но смелые планы уже зрели в княжеской голове.

— Украшения из этих камней, — шептал он, — достойны носить только княгини и царицы. Мастеровой человек сможет сделать из них узорочье 32, ценнее жемчуга. Византийские кораллы ничего не стоят по сравнению с этим камнем. О них-то я и наслышан, об этих камнях.

— Наберем себе их, — Марфинька перекинула из руки на руку несколько камешков.

Князь с таинственной улыбкой забрал их у нее и положил себе в карман.

— Мы их много наберем. Сколько унести сможем. И чтоб об этой норе не догадался ни один вой. Покличь Благовеста.

Княжеский чародей почти на коленях вполз в шалаш. Присел рядом с Игорем Васильковичем, приготовился слушать.

— Отчего горят эти камни? — князь достал один из них из кармана.

— Мне неведомо, — ответил волхв. — В писаниях об этом нигде не сказано. Только варяги толковали, что такие камни есть. Светятся, как тленное древо. Но редко кто их находит.

— Бог молитву мою услышал, — загадочно сказал князь. — Вот что, Благовест: о камнях…

— Твое веление, князь.

— Завтра всех отправим на охоту, а сами сходим в нору.

Плохо спал этой ночью князь. Ворочался с боку на бок, вскакивал, выходил из шалаша, осматривал, серо-светлое небо и снова ложился. Он еще не видел пещеры, но представлял, сколько богатства находится в ней.

— Дорогу эту не забыть бы, — шептал Марфиньке князь ночью. — Надо крепко запомнить. Украшений из этого камня я нигде и ни у кого не видал. Это наша находка. Твоя, княгиня. Добро, что взял тебя с собой. Счастливая ты. И род будет счастливый. Нельзя, чтобы дружинники узнали о камнях, чтобы не набрали их с собой. Тогда камни потеряют ценность. Они должны быть только у нас. А в следующий раз за ними можно будет послать Гаврилу Храброго с отрядом. Только за ними. Волшебные камни дороже мехов. Но как сделать, чтобы об этом никто не догадался?

— Не спишь чего? — тихо спросила Марфинька.

— Не могу, — признался князь. — Червь душу точит.

— Плохо, — она приподнялась на локоть, — когда в душе поселилось беспокойство. Жадность — плохой спутник в жизни.

Князь на это не ответил. Только тяжело вздохнул, обнял ее и уложил на медвежью шкуру. Сам прилег рядом.

— Плохо, — согласился он. — Но душу-то не ценят. Ценят силу и статок.

На зорьке раздался свист Гаврилы. Охотники, наскоро поев оставшейся от вечера жареной дичи, направились по реке вниз. Альдаген, все время увивавшийся возле князя, как-то нерешительно остановился у шалаша. Князь не выходил.

— Занемог князь, — сказал Благовест. — Нынче без него иди.

Альдаген недоверчиво посмотрел на волхва. Почуял что-то неладное, хотел заглянуть в шалаш, но Благовест легонько подтолкнул его в спину:

— Зелье варить буду. Видишь, сосуд на костре. Благовест брал живицу 33, бросал в сосуд, разогревал.

Когда ушел Альдаген, пропитал ею паклю, навернул на шест.

Черная копоть от горящего факела быстро наполняла пещеру. От сквозняка пламя металось в стороны, светлые пятна и тени мелькали по стенам грота. Князь долго всматривался в эти стены, в сплошную каменную нору, а затем взял две секиры и начал долбить. Глухой звук отдавался в темных ходах, натыкался на препятствия и снова возвращался. Отколотые камни падали на дол. Благовест тут же подбирал их и складывал в кучу. Горка волшебного камня вырастала на глазах.

— Крепок камень, — в передышке говорил князь, — за то дорог, — и снова брался за секиры.

Благовест, глядя на своего господина, завидовал. Завидовал упорству, физической силе, гибкости мысли. Молод, а решителен. Такие ни перед чем не отступятся. К смерти относятся с презрением. В молодости и он думал так же. Но всегда оказывался один на один со своим несчастьем, и все шло прахом. И, ничего не достигнув, состарился, прибился к княжескому двору, как сухая щепка к берегу. Судьба. Только судьба властна над человеком. Ее не купишь ни богатством, не заставишь подчиниться мечом. Какая же у князя судьба?

Игорь Василькович работал без устали. Догорал третий факел, едкий дым висел под сводом грота, а осколки камней все летели и летели вниз.

— Остановись, князь! — просила Марфинька. — Кони не увезут.

— На плечах понесем, — сквозь зубы сказал князь. — Нам только до лагеря. Такое бывает раз в жизни.

Пополудни отколотые от стен и валявшиеся на полу камни собрали в одну кучу. Князь прикинул: будет полных два мешка. Груз для одного коня. Два других повезут пушнину и шкуры. Четвертый — оружие. Запасных коней больше не было.

— Придется, княгиня, и тебе пешком идти, — невесело сказал князь.

— Сил на это у меня хватит, — успокоила его Марфинька.