Копьё Маары

«Ничего хорошего», – понимала Ирмина. Мара такое не прощает. Недаром Тень отправила ее к каменным людям, предупреждала, что в случае чего ее, Ирмину, не жалко. «Не жалко», – отозвалось горечью.

Вернее всего, Мара отдаст ее на растерзание духам. А это хуже, чем смерть. Женщина содрогнулась.

Ей нужна эта девчонка, Катя, ее посох. Раз уж копье она добыть не смогла.

Ведьма представила себе ее лицо, эти тощие косички и растерянный взгляд. «Где ты?» – позвала беззвучно.

В навьем мире своя магия. Здесь свои законы. Морок – единственно главный здесь. И морок не простой. Черный.

И он вел ее. Темные коридоры. Лестница. Группа подростков.

«Не верь ему… Он уже навий сын».

«…Я проведу вас…»

«Ты меня простишь когда-нибудь?»

Она узнала голоса. Усмехнулась.

Ведьма покосилась на застывшего стражника, перевела взгляд себе под ноги и уставилась на собственную тень на полу, представила, как растворяется в ней, как ныряет, словно в озеро. Темное, глубокое, маняще-знакомое.

Холод отступил. Ирмина почувствовала легкость. Оглянулась: стражник по-прежнему стоял рядом с ней, остальные – чуть поодаль. Она видела собственное тело, прильнувшее к стене: глаза полуприкрыты, губы сомкнуты. Тело, подаренное Тенью на несколько дней. Они на исходе, так что не жаль. Она добудет себе свое, вернет с лихвой.

Немного терпения. Все так удачно сложилось…

Она получит то, что в первый раз ускользнуло от нее, от про́клятой ведьмы, – посох Велеса – и вернет себе настоящую жизнь. Она заберет силу этих детей, чтобы выбраться из навьего мира. И никакие заклятья ей, прошедшей самые темные уголки навьего мира, не страшны.

Она вернется.

Оживет.

Она получит плоть, здоровье и молодость. И она приготовила особый «подарок» для своей сестрицы – проклятье Могини обернется против нее самой, обернется на кровь ее, на бесценную внучку ее, Ярославу. И теперь уж девчонке от него не уйти.

Глава 20

Неожиданная встреча

Катя забыла, как дышать. Вцепившись в край рубашки, машинально терла мягкую ткань и смотрела в пустоту. Туда, где, если верить внучке шамана, стоит Антон-Ключник.

Его призрак.

Его тень.

Воспоминание о нем.

– Где ты его видишь? – прошептала Катя, сама не ожидая, что голос предательски сорвется. Мысли путались. – В смысле, где именно он стоит?

Аякчаана показала рукой:

– Сейчас – ровно за твоей спиной, на тебя смотрит. Улыбается.

Катя оглянулась назад, посмотрела туда, где должно быть лицо Антона. Вгляделась в пустоту.

– Так он, – она выдохнула, – привидение?

Аякчаана осуждающе посмотрела на нее, отозвалась словами, сказанными дедушкой Учуром при расставании:

– Все, что рядом с тобой, – живое. Все, чего касается солнечный свет, – дышит. Привидений не бывает. Он – дух. – Она замолчала, глядя в темноту. – Говорит, тебя искал.

Ярослава, с округлившимися от удивления глазами, слушала их разговор.

– А как он проведал?

Вместо ответа Аякчаана закрыла глаза:

– Дух хочет говорить.

Она замолчала. И сидела так какое-то время, поджав под себя ноги, спокойная и даже немного величественная.

– Катя, не отворачивайся от меня, выслушай, прошу тебя, – заговорила Ая наконец.

Ее девический голос изменил тембр, в нем Катя услышала такую знакомую интонацию… Она нахмурилась и опустила низко голову. Сердце билось часто-часто, и совсем даже не от холода.

Ярушка поежилась, сбрасывая неприятный холодок, что забрался под рубаху. Истр настороженно всматривался в темноту, оглядывался по сторонам. Всем стало не по себе – вроде та же девочка с тугими черными косичками, тот же голос, а интонация не ее, манера речи другая… Будто они подслушивали чужой разговор, да только уйти некуда – каменный мешок не отпускал.

Внучка шамана, не открывая глаз, повернула лицо к Кате, на губах скользнула знакомая грустная полуулыбка.

– Я ошибся. Тогда, как и много раз до этого в последнее время. Не та компания. Не те цели. Не те принципы. Мне хотелось кому-то доказать, что я особенный. Да только в итоге я оказался самым заурядным трусом. – Аякчаана замолчала. – Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь… Наверно, нет. Я бы и сам себя не простил. А если даже ты и простишь – никогда не забудешь мой поступок. Такое не забывается. Я понимаю. Но я хотел бы сказать тебе, как сильно я сожалею о своем малодушии. Это мысль держит меня здесь, больно жжет.

– Ты там что-то болтал про наше освобождение, – глядя на Аякчаану, неприветливо пробурчал Истр.

Аякчаана чуть повернулась к водяному, кивнула:

– Да, я проведу вас…

При этих словах Аякчаана неестественно резко, одним движением, встала и направилась к дальнему углу комнаты. У самой стены обернулась.

– Ну, вы идете? – спросила она уже своим голосом.

Истр, Ярослава и Енисея переглянулись. Катя сидела, все также низко опустив голову. Ярушка присела рядом с ней, взяла за руку:

– Ты как?

Катя молчала, еще ниже спрятав лицо.

– Кать? Ты чего?

Горячая слеза упала на Ярушкину ладонь, засеребрила руку.

– Я не могу, – прошептала Катя, вытирая слезы. – Я не могу ему поверить. Особенно сейчас.