Корабль дураков

Подобная ситуация воспитывала в гетманах Малороссии немалые, мягко выразимся, дипломатические таланты. Приходилось искусно лавировать меж польским королем, крымским ханом, московским царем и турецким султаном — а также ублажать собственную старшину, которая имела привычку обращаться с гетманами крайне бесцеремонно, и вдобавок учитывать настроения «низовых», то есть рядовых казаков. Положеньице — врагу не позавидуешь. Знаменитый впоследствии службой у Петра I шотландец Патрик Гордон, оказавшийся свидетелем одной из выборных кампаний, подробно описал, как сторонники двух кандидатов схватились столь ожесточенно, что некий полковник прекратил это, лишь велев бросить в митингующих несколько ручных гранат — примитивных по сравнению с нынешними, но достаточно убойных…

И наступил 1654 год. И появился Богдан Хмельницкий…

Переяславль

В советские времена, разумеется, было принято изображать означенную личность исключительно белой и пушистой — как благородного героя, озабоченного воссоединением двух братских народов. Как часто случается, реальный облик исторической персоны имеет мало общего с позднейшими приукрашиваниями. Выражаясь опять-таки дипломатично, Хмельницкий был личностью не в пример более сложной — так мы это поименуем из деликатности.

Происходил он из мелкого православного «шляхетства», образование получил в польском иезуитском колледже и какое-то время достаточно исправно служил польской короне — именно поляки назначили его сотником в Чигирине. Однако впоследствии стал жертвой непринужденных нравов, царивших в тех местах: некий бесцеремонный шляхтич со своими отморозками напал на именьице Хмельницкого (обычное дело в тех местах), пограбил, что подвернулось, сына Хмельницкого засек до смерти, а сожительницу похитил. Не найдя правды у польского короля (каковой практически не располагал возможностями наказывать благородных шалунов), Хмельницкий, смертельно обиженный, бежал к запорожцам, собрал войско и начал воевать с поляками.

Война шла долго и с переменным успехом. Успех, нужно признать честно, зависел исключительно от одного-единственного фактора: присутствия либо отсутствия крымских татар. Когда Хмельницкий воевал против ляхов в компании крымской конницы — ляхов он бил всегда. Когда приходилось драться в одиночку, без помощи ордынцев, дело всякий раз обстояло как раз наоборот. О чем еще в советские времена простодушно и бесхитростно упоминали историки: да, Хмельницкий проиграл битву, но исключительно потому, что татары ему на помощь не пришли, а то б он всех раскатал…

Ситуация для гетмана складывалась унылая. С каждым проигранным сражением поляки заставляли подписывать все более невыгодные договоры. Крымские бандюганы шастали по Гетманщине как у себя дома. Собственные подданные массами бежали от всего этого безобразия в Московское царство, где их принимали отнюдь не скверно. Пикантность ситуации еще и в том, что гетман даже на протяжении шести лет войны с польским королем подписывал свои указы как «гетман Его Королевской Милости Войска Запорожского»…

И гетман понял, что настала самая пора, опять-таки деликатно выражаясь, примкнуть к кому-то сильному Еще в 1648 г. он писал в Москву Алексею Михайловичу, прося принять его с его владениями «под государеву руку». Однако Москве в то время было не до Гетманщины, хватало более серьезных забот. Теперь, шесть лет спустя, дошли руки и до Малороссии…

Земский собор, собравшийся в Москве, обсудив ситуацию, ознакомившись с челобитными Хмельницкого, постановил: «А о гетмане о Богдане Хмельницком и о всем Войске Запорожском бояре и думные люди приговорили, чтоб Великий государь и Великий князь Алексей Михайлович всея Русии изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку».

Обратите самое пристальное внимание на формулировку. Дело в том, что «самостийники» давным-давно сочинили сказочку о некоем «равноправном обозе двух государств, русского и украинского». Якобы Хмельницкий не в русское подданство переходил, а заключал договор о некоей федерации как Высокая Договаривающаяся Сторона.

Ничего даже отдаленно похожего не было и в помине. Не сохранилось ни единого клочка бумаги, где было бы начертано о «равноправном обозе» и «федерации». Достаточно взглянуть на карту, чтобы сопоставить Московское царство и Гетманщину — которые, мягко говоря, несопоставимы по своим размерам и возможностям…

Наоборот, сохранилось послание Хмельницкого в Москву: «…мы, Богдан Хмельницкий, гетман Войска Запорожского, и все Войско Запорожское за милость неизреченную вашему царскому величеству паки и паки до лица земли низко челом бьем». Так что недвусмысленно вытекает: Высокая Договаривающаяся Сторона была только одна…

После подписания всех необходимых документов на всей подвластной Хмельницкому территории начали присягать на верность царю Алексею Михайловичу: сначала в отвоеванном к тому времени у поляков Киеве, Чернигове, Нежине и других крупных городах, потом по городкам, местечкам и селам.