Корабль дураков

— Так ведь ты танцовщица? Разве ты не можешь прожить на свой заработок?

— С грехом пополам, — равнодушно сказала Конча. — Пока я не знаменитая, этим много не заработаешь. Не хватит. А ты бесстыжий, ты что же, хочешь стать моим «хозяином» вместо Маноло? Если я не отдаю ему все деньги, он меня. бьет. Ты тоже станешь меня бить?

— Если он у тебя отнимает все деньги, что толку тебе их зарабатывать? — спросил Иоганн.

При мысли о финансовой стороне ее ремесла в нем встрепенулся истинно немецкий коммерческий дух, любопытство на минуту пересилило все прочие чувства.

— Нет уж, всех-то денег ему не отнять, — сказала Конча. — А хоть бы и отнял, чем ты лучше его? Он хочет, чтоб я спала с другими мужчинами и деньги отдавала ему, а ты хочешь спать со мной задаром, и выходит, оба вы жулики! А еще говоришь про любовь!

— Я не говорил! — вспылил Иоганн. — Не говорил я этого слова!

— Что ж, — Конча презрительно засмеялась, и этот смех хлестнул его, как бичом, — ты просто трус… всего боишься, даже слова «любовь». Ты просто еще не мужчина…

— Я тебе докажу, я докажу! — Иоганн в бешенстве рванулся вперед и так толкнул ее, что оба едва не упали.

— Нет, — сказала Конча, — я совсем не про то… Быть мужчиной — другое, куда лучше. Да-да. Потанцуем в ту сторону, там никого нет, и я тебе объясню. — Она прижала ладонь к щеке Иоганна, сказала нежно: — Не сердись, миленький. — Она кружилась в лад и в такт с ним, но не подчинялась, а вела, и вдруг предупредила: — Осторожно!

Они чуть не наткнулись на толстого белого бульдога, который бесцельно бродил среди танцующих. Он обнюхал парочку и равнодушно двинулся дальше. А они прислонились к перилам, и Конча сказала:

— Не пойму я, чего ты терпишь столько неприятностей, вовсе это ни к чему. Очень даже легко и просто с этим покончить… никакой опасности нет. Погляди на него…

С минуту они издали смотрели на Граффа — сидит в своем кресле, голова свесилась на грудь, глаза закрыты.

— Та дылда нескладная ушла, — сказала Конча, — Слушай, да он и сейчас все равно что неживой. Почти и не дышит. Просто нужно на лицо подушку, мягенькую, совсем ненадолго — un momentito[47], — серьезно пояснила она и двумя пальцами отмерила крошечный кусочек времени. — Сколько раз это делали, и всегда получается. Тогда ты возьмешь деньги, которые сейчас при нем, а приедешь домой — и станешь богатый! Только будь немножко посмелее, миленький. И никто ничего не узнает, даже я! Если б он нынче ночью помер, я бы не стала удивляться и ничего спрашивать — и другие тоже не станут. Мы все только удивляемся, отчего это он еще жив? Как он еще дышит? Так что, сам понимаешь…

Иоганн слушал с ужасом, и все вертел головой и трудно глотал, точно его душили. Он так часто желал дяде смерти, но это предложение убить старика своими руками его ошеломило. Нет, честное слово, никогда он ни о чем таком не помышлял! В ушах зашумело, все тело будто электрическим током прошило. В этот миг он даже не чувствовал, что маленькая рука пробралась в его рукав и скользит вверх, к сгибу локтя.

— Сделай так, — настойчиво и нежно сказала Конча, дыша ему в лицо. — Сделай так, тогда узнаешь, что значит быть мужчиной.

— Прямо сегодня? — выговорил он через силу.

— А почему нет? Чем завтра лучше?

— Я никогда ни о чем таком не думал! — вырвалось у него, точно крик боли. — Никогда!

— Значит, самое время подумать, — сказала Конча. — Ой, вот бы нам это отпраздновать, шампанского выпить! Давай выпьем шампанского, неужели ты не можешь купить хоть маленькую бутылочку? Хоть немецкого? Прямо сегодня вечером?

Иоганн даже застонал, жгучий стыд отравой разъедал все его существо.

— Подожди, — заикаясь, взмолился он, — подожди! У меня нет ни гроша… но завтра, вот честное слово, самое честное, завтра я угощу тебя шампанским!

— Ладно, тогда сейчас мы выпьем шампанского на мои деньги, а завтра ты мне отдашь. Только делай, как я велю, хватит быть трусишкой, ты не маленький. А сейчас я дам тебе денег…

И она сунула руку в вырез своего тонкого черного платьишка.

— Нет! — выкрикнул Иоганн, и ветер далеко разнес его крик над волнами. — Ничего ты мне не дашь! Ты что вздумала? Может, принимаешь меня за твоего кота? Ты еще увидишь, какой я мужчина… смеешь мне такое говорить! Ладно, только попробуй мне завтра это повторить!

— А я смею сегодня, и завтра посмею. — Конча слегка прижалась к нему, погладила его по руке. — Ты не грозись. Я тебя не боюсь, с чего мне тебя бояться? Ты же мне плохого не сделаешь? Я с тобой буду хорошая, ласковая, ты век не захочешь сделать мне что плохое. Давай не будем ругаться, это скучно, давай лучше танцевать…

— Не хочу я танцевать, — грубо и прямо заявил Иоганн. — Тошнит меня от этих танцев. Мне надо больше, я хочу кой-чего получше, хочу настоящего, довольно ты меня дурачила. В следующий раз будет по-другому!

— Да уж надеюсь! — сказала Конча. — А то про что же мы толкуем? Ты уходишь?

— Ну ясно, — сказал Иоганн. — Уже поздно, мне надо уложить дядю в постель.

— Что надо сделать?

— Уложить его в постель, я же сказал. А ты что думала?

— А потом он у тебя уснет?..