Корабль и другие истории

ВОТ ТОЛЬКО

Старую няню спрашивали, как дела, как она себя чувствует, как живет, она отвечала:

— Да все ничего, слава Богу, вот только с успеваемостью плохо.

Это рассказала мне переводчица Инна Стреблова, которой по наследству передался талант ее прадеда с прабабкою, легендарных Ганзенов, открывших множеству детей разных поколений чудесный мир сказок Андерсена, помните, как открывалась его дверь, распахивались его врата с первой фразою сказки «Соловей»: «Ты, верно, знаешь, что в Китае все жители — китайцы и сам император — китаец».

НЕДАВНО

Отец Жанны, красавицы жены художника Гаги К., был китаец. Когда К. поехал в Китай, его сопровождала тамошняя кузина Жанны, которая его и привезла посмотреть Великую Китайскую стену. Гагу поразило, что ступени стены не равновелики: высокая, очень высокая, низкая, средняя, опять очень высокая, — чтобы враг, пытаясь взбежать вверх, сбивался с ритма, терял скорость. Еще поразительней была сохранность памятника.

— В каком прекрасном состоянии ваша Великая Китайская стена! — сказал он.

И получил — через кузину-переводчицу — ответ от довольного гида:

— Мы ее недавно реставрировали — в XVI веке.

БЕЛАЯ НОЧЬ, ЧЕРНЫЕ НЕТОПЫРИ

Случалось ли вам видеть летучих мышей? Жили ли они когда-нибудь на чердаке вашего дома? Тогда на фоне набирающего тьму голубеющего неба с проявляющимися точками звезд мелькали — для вас — легкие острые крылья; полет стрижа или ласточки…

Любители пещер, исследователи-романтики домашнего пошиба вроде подросших Тома Сойера с Геком Финном и профессиональные спелеологи наблюдали спящих нетопырей, висящих вниз головою, напоминающих маленькие веретена.

Ко всему прочему, летучие мыши тяготели к математике: из своего убежища в ночной мир малышки вылетали поодиночке, соблюдая не просто неравномерные интервалы вылета, а натурально воспроизводя по точкам Гауссову кривую — с неизвестной целью.

Эту самую Гауссову кривую василеостровские послевоенные мальчишки собирали на самодельном киноэкране в незабываемый кадр волшебного фильма. Мне рассказывал про любимую детскую забаву белых ночей образца 1947 года Эдвард Трофимов.

Жил он тогда с матерью на Васильевском в одном из дворов Биржевого проезда (или переулка?), где до сих пор работает пуговичная фабрика. Двор был из еще не уничтоженных петербургских огромных дворов, утопающих в зелени столетних лип и тополей. Огромное количество летучих мышей обитало на чердаках обступивших двор домов.

Дождавшись (с нетерпением!) белонощной полночи, наступления ее светящихся сумерек, мальчишки натягивали веревку, вывешивали посередине двора простыню и подсвечивали ее фонариками. Черные остроконечные нетопыри целыми стаями летели на сияющее белое пятно, как мотыльки на пламя, дети кричали от восторга, брали загадочных ушанов в руки, расправляли их лайковые тончайшие черные крылышки, заглядывали в неправдоподобные мордочки; василеостровская тишина полна была петербургского колдовства, а образ светящегося экрана с десятками бьющихся черных гофмановских созданий внушал трепет.

Отпуская последнего рукокрыла на волю, снимая простыню, сматывая веревку, все уже предвкушали завтрашнюю ловитву.

БЕЖЕНЦЫ

Поминали скульптора Левона Лазарева в маленькой картинной галерее на канале Грибоедова, на его последней прижизненной — ставшей посмертной — выставке: первый зал при входе (несколько ступеней вниз) — живопись и графика, второй зал — несколько ступеней вверх — последняя его скульптура, «Бегство в Египет».

Это Мария и Иосиф под единым покрывалом или слившимися в единый плащ на ветру плащами. Мария прижимает к груди — к животу — еле заметного сокровенного младенца. За спиной Иосифа старая плетеная корзина, он босоног. Маска Марии, прекрасное ее лицо. Скульптура сварена из кусков жести, подручных деталей, словно предметы и фрагменты технической свалки смогли сами собраться в магните духа в вечные образы. У ног скульптурных фигур горит свеча. Стены маленькой комнаты затянуты мешковиной, перед светильником плоский фанерный круг луны. Звучит армянская музыка, древняя как мир. Под ногами идущих в Египет камни и песок.

Случайно зашедшая в галерею женщина, немолодая армянка, увидев скульптуры, расплакалась.

— Почему вы плачете? — спросили ее.

Она отвечала:

— Мы ведь тоже беженцы.

ОСТАНОВИТЕСЬ!

Костя А., давно живущий в Гамбурге, после учебы подрабатывающий почтальоном, едет по вечернему городу на велосипеде. Вслед ему во весь голос кричит невероятно взволнованный старичок:

— Молодой человек! Молодой человек! Остановитесь!

Думая, что что-то случилось: плохо ли старику, нужна ли ему помощь, или с велосипедом не все в порядке, Константин останавливается, старичок нагоняет его и, задыхаясь, произносит:

— Вы посмотрите — какие облака!

ПОДВЕНЕЧНОЕ ПЛАТЬЕ

Лиза Захарова, бабушкина старшая сестра, приняв предложение Алексея Николаевича Ржаницына, решила заказать подвенечное платье. Томск 1918 года жил по старинке; время уже переменилось, но волна хроноцунами пока не накрыла город и горожан.