Корабль невест

Однако у него вовсе не было нужды задавать дальнейшие вопросы, чтобы прояснить ситуацию, по крайней мере не Фрэнсис. Когда он вернулся в кубрик, она по-прежнему оставалась темой самого горячего обсуждения.

– Совсем дурочка, малышка с широко распахнутыми глазами, – говорил Валлиец Джонс, свесившись с гамака, чтобы взять сигарету. – Тонны косметики, точно ее разукрасили шутки ради.

Найкол замер в дверях, его первым порывом было развернуться и уйти. Он и сам толком не знал, что заставило его остаться.

Похоже, Джонс тогда положил на нее глаз, но его отвергли. Она выделялась своей фигурой.

– Такая худышка. Точно ребенок, – продолжал Джонс. – А сисек вообще нет. И все потому, что она здорово набралась, – сказал он, брезгливо выпятив нижнюю губу.

Хозяин послал ее наверх с одним из его корешей, но на лестнице она навернулась. Они чуть было не уписались со смеха: тощая девчонка, пьяная в хлам, все ляжки наружу.

– На самом деле, – уже более серьезно сказал Джонс, – я решил, что она малолетка, понимаете, о чем я? В тюрьму, что ли, из-за нее садиться?!

Дакворт, дока в подобных делах, согласился с ним:

– Мать твою за ногу! Никогда б не догадался, разве нет? Выглядит такой тихоней, воды не замутит.

Да уж, подумал Дакворт. Если бы они ее не опознали, никто так бы ничего и не узнал.

Найкол принялся доставать свой гамак. Он надеялся успеть хоть немного поспать до следующей смены.

– Так-так-так, Найкол, – услышал он сзади голос Джонса. – Надеюсь, ты не собираешься перепихнуться с ней по-быстрому? Лучше побереги деньги для своей миссис, – загоготал он. – А кроме того, она сейчас выглядит гораздо лучше. Вся такая из себя цаца. Обойдется тебе теперь в целое состояние.

Он тогда чуть было не ударил его. Потому что, как это ни абсурдно, ему очень хотелось ударить ее. Но он лишь сухо улыбнулся, в глубине души прекрасно понимая, что в какой-то степени совершает акт предательства по отношению к ней, и вышел в умывальню.

На море опустилась ночь. “Виктория” шла вперед. Она разрезала черные воды, безразличная ко времени года, смене настроения и капризам своих пассажиров, огромные двигатели послушно работали в ее недрах. Фрэнсис лежала на койке, прислушиваясь к привычным звукам: скворчанию труб, приглушенным разговорам, легким шагам, которые свидетельствовали о том, что пассажиры потихоньку укладываются спать. Мирное посапывание и похрапывание в каюте подсказывали ей, что ее товарки уже видят десятый сон. Звуки тишины, звуки одиночества, звуки, говорившие, что она наконец может вдохнуть полной грудью. Звуки, в ожидании которых она провела добрую часть своей жизни.

А снаружи слышная только натренированному уху поступь человека, дежурившего под дверью.

Он появился в четыре утра. Она услышала, как он пробормотал что-то другому морпеху при смене караула, а затем – шаги первого часового, который наверняка отправился спать к себе в кубрик. Она прислушалась к движениям мужчины под дверью, как прислушивалась, казалось, сотни ночей подряд.

В конце концов, не в силах больше терпеть, она встала с койки. Осторожно, чтобы не разбудить соседок по каюте, она, легко ступая, на цыпочках прокралась к стальной двери. Уже на пороге она застыла, закрыв глаза, точно от боли.

Затем она шагнула вперед и осторожно приникла лицом к холодной поверхности. Очень медленно прижалась всем телом – бедрами, животом, грудью – к двери, упершись в нее обеими руками. Сквозь тонкую ночную сорочку она чувствовала холод металла, его основательность и неподвижность.

И если бы она повернула голову и приложила ухо к двери, то, наверное, могла бы услышать его дыхание.

Она стояла в темноте, потеряв счет времени. По ее щеке скатилась слеза. Затем еще одна…

А за дверью, если не считать рокота двигателя, стояла мертвая тишина.

Глава 17

Среди трехсот наименований, размещенных на борту Красным Крестом, имеется постельное белье, полотенца, канцелярские принадлежности, лекарства, предметы ухода за лицом и телом, а также тонны консервированных фруктов, крема, печенья, мяса и шоколада. Кроме того, Красный Крест доставил 500 матерчатых складных кресел и книгу по акушерству и гинекологии.

Сидней монинг геральд. 3 июля 1946 года

Двадцать шестой день плавания

Через ворота главного порта, особенно того, что имел важное стратегическое значение во время войны, шли основные грузы. Пушки, военное снаряжение, продовольствие, шелка, специи, войска, торговцы, Библии и вонючие бытовые отходы – все проходило через них, не вызывая лишних вопросов.