Корабль отплывает в полночь

– Вы имеете в виду кошмары? В самом деле кошмары, потому что там всегда повторяется одно и то же. – Дженет закрыла глаза. – Так вот, я стою на улице, ночью, и вдруг по небу очень быстро проносится луна, необычно большая и яркая. Иногда она почти задевает верхушки деревьев. Я пригибаюсь, как будто прямо на меня выскакивает из ниоткуда огромный серебристый поезд, и мне до ужаса страшно. Потом луна скрывается из виду, и я начинаю думать, что больше мне ничто не грозит, но она с ревом появляется над горизонтом с другой стороны, повисая еще ниже. Воздух горький и горячий, словно он задымился от трения. Это повторяется снова и снова, все чаще и чаще, хотя я каждый раз думаю, что впредь такого не будет. Я чувствую себя героем «Колодца и маятника» По, который лежал на полу, смотрел, как сверкающий маятник приближается к нему с каждым свистящим взмахом, и ждал, когда острая как нож кромка разрежет его надвое. Но в конце концов мне поневоле становится интересно. Я точно знаю, что ничего хуже не придумаешь, что какой-то суровый закон запрещает это делать, что я брошу вызов фантастически могущественным силам, но все же поднимаю руку… не спрашивайте, как мне это удается, ведь луна летит так быстро, – я этого не знаю, и не спрашивайте, как я могу дотянуться так высоко, когда она все еще проносится над вершинами деревьев, и порой кажется, что она прижимает свое изрытое кратерами лицо к земле, а иногда моя рука вытягивается, как сказочный бобовый стебель… но, так или иначе, я поднимаю ее, зная, что не должна этого делать, и прикасаюсь к луне!

– И какова луна на ощупь? – спросил доктор Сноуден.

– Мохнатая, как огромный паук, – быстро ответила Дженет, а затем удивленно открыла глаза. – Я никогда раньше не вспоминала об этом. Луна ведь каменная. Почему я так сказала, доктор?

– Не знаю. Забудьте об этом, – ответил он и тут же как ни в чем не бывало задал новый вопрос: – Что было дальше?

Дженет обхватила свои локти и плотно сжала колени.

– Луна раскололась, – прошептала она. – Разбилась вдребезги, словно белая тарелка. Осколки завертелись и со стуком посыпались на меня. Но за мгновение до этого я исчезла, и весь мир вместе со мной, а осколки все падали, как пули, или как лавина, или как перевернутый фейерверк, мгновенно став размером с гору, – и в этот миг я ощутила ужасную вину, понимая, что все это из-за меня, ведь я коснулась луны. Это и сводило меня с ума.

Она глубоко вздохнула.

– Знаете, Дженет, – улыбнулся доктор Сноуден, – я невольно подумал, что три тысячи лет назад ваши сны могли принять за предупреждение богов, не желающих высадки на Луне, а также за предсказание ужасных бед, которые случатся с нами, если мы святотатственно вмешаемся в небесные дела… Нет, профессор Макнеллис, я не имел в виду ничего серьезного, – поспешно добавил он, перехватив неодобрительный взгляд астронома. – Просто у меня такая привычка – говорить во время занятий все, что приходит в голову. Я считаю, что полезно высказывать вслух даже суеверные мысли, а потом обсуждать их. Между прочим, должен заметить, что сны Дженет содержат элементы теории космического льда, вы не находите? Видите, я нарушаю собственные правила, едва успев установить их.

– Раз уж вы возвели ее в ранг теории, – язвительно ответил профессор, – замечу, что всю эту историю с вечным льдом затеял один венский инженер по имени Хёрбигер, человек без астрономического образования. Его странная и восхитительная идея заключалась в том, что Луна состоит изо льда и грязи, что она прилетела к нам из бесконечного космоса и скоро приблизится к Земле настолько, что вызовет наводнения и землетрясения, а затем расколется на части и обрушит на нас сверкающий ледяной град. Более того, по утверждению Хёрбигера, прежде у Земли было шесть лун и все они раскололись таким же образом. Нынешняя – седьмая по счету. Помимо всего прочего, разрушение предыдущих шести, как он полагал, породило легенды о Всемирном потопе, огнедышащих драконах, рухнувшей Вавилонской башне, Сумерках богов и так далее. Кстати говоря, здесь нет ничего нового. В минувшем столетии Игнатиус Доннелли[37], который даже был членом конгресса, написал обо всем этом в книге «Рагнарёк»; правда, он говорил о кометах, а не о лунах – в те времена полагали, что кометы имеют бо́льшую массу. А теперь Великовский начал все заново, бездумно повторяя идеи Хёрбигера применительно к кометам. И одурачил множество якобы разумных людей. В любом случае Хёрбигер обзавелся целой армией последователей-нацистов. Многие из них были поклонниками псевдонауки. Космический лед как нельзя лучше подходил к идее нордического сверхчеловека. Разумеется, Дженет все это известно – ты ведь читала эту чушь, дорогая?

Доктор вскинул голову и быстро спросил:

– Профессор Макнеллис, я ошибаюсь или в идее о расколовшейся Луне все же присутствует слабая тень действительно научной теории?