Корабль-призрак

Через два часа тюремщик снова заглянул в темницу и отвел Амину в большой зал, где собрались все обвиняемые. На них были одеяния двух видов: «Санбенито» и «Самариа». Все держали в руках зажженные восковые свечи, длиной в несколько футов. И хотя до них не были доведены приговоры, однако те, у кого было одеяние с нарисованными вверх языками пламени, предполагали, что они погибли. Если же языки пламени на одеянии «Самариа» были повернуты вниз, это означало, что этот человек избежит смерти на костре и понесет иное наказание. Те же, кто получил одеяние под названием «Санбенито», могли ожидать со стороны суда прощения и даже освобождения.

Среди приговоренных к сожжению на костре была Амина и еще семь человек. Двое были европейцы, а остальные — негры. К каждому темнокожему был приставлен священник, и они робко внимали его наставлениям. Когда один из монахов подошел к Амине, она отмахнулась от него. Тот бросил на нее злобный взгляд, плюнул ей под ноги и проклял.

К огромной радости святого суда, день предвещал быть ясным. Этот день должен был продемонстрировать величие церкви, которая-де следует учению Спасителя — учению о любви к ближнему, кротости и милосердии. О! Эта химера, которую лелеяли не только инквизиторы, но и тысячи и тысячи людей, прибывшие из разных местностей, чтобы присутствовать на этой страшной церемонии под названием аутодафе.

Улицы, по которым должна была пройти процессия, заполнили простолюдины, на балконах толпились празднично одетые дамы и кавалеры, глазеющие по сторонам в ожидании появления несчастных.

Но вот на всех церквах зазвонили колокола, и процессия пришла в движение. Впереди несли знамя доминиканцев, так как именно этот орден основал инквизицию. За знаменем в два ряда шли монахи. Но что было начертано на знамени? На нем были начертаны слова: «Справедливость и милосердие!» За монахами шли обвиняемые — более сотни человек, с горящими свечами в руках, с непокрытыми головами, босые. Колонна обвиняемых делилась на две части большим крестом с изображением распятого Спасителя. Таким образом, лицом он был повернут к тем, кто шел впереди, а спиной к тем, кто ковылял сзади. Ковылявшими за крестом были восемь обреченных, и среди них Амина, шедшая последней. За Аминой монахи несли на длинных шестах пять изображений людей в одеянии «Самариа», разрисованных взвившимися вверх языками пламени и масками черта, за каждым изображением несли гроб.

Изображения на шестах — это образы умерших в тюрьме, которым после их смерти был вынесен приговор — сожжение на костре. Останки этих людей были извлечены из могил, и теперь над ними приговор должен был быть приведен в исполнение.

Затем шествовали члены святого суда, за ними «искусители» и множество монахов из других орденов. За всей этой процессией тянулись многочисленные кающиеся в траурной одежде, скрывавшие свои лица за капюшонами. Все участники процессии, кроме обвиняемых, несли зажженные факелы.

Два часа колонна двигалась по улицам города, пока не прибыла к городскому собору. Алтарь был убран черной тканью и освещен тысячью восковых свечей. С одной стороны алтаря возвышался трон для старшего инквизитора, а с другой стороны — платформа для вице-короля и его свиты. В нефе собора были установлены скамьи для обвиняемых. Остальные участники процессии располагались вокруг собора.

Еле передвигаясь на разбитых в кровь ногах, Амина добрела до места, которое ей указали, — самое дальнее от алтаря. О, как же бедняжка желала избавления от этого христианского мира! Но не о себе размышляла она, не о том, что ее ожидает, — она думала о своем муже, о счастье, о том, что умрет первой, и о блаженстве встречи с ним в лучшем мире!

Монах-доминиканец прочел проповедь, в которой восхвалял высшую милость и отеческую любовь святого суда. Он сравнивал инквизицию с Ноевым ковчегом, подчеркивая, что звери, сошедшие с него, не стали лучше, в то время как из рук инквизиции преступники выходят кроткими и терпеливыми, хотя до этого они были одержимы злом и нечестивыми помыслами.

За проповедником на церковную кафедру поднялся общественный обвинитель, который зачитал материалы обвинения, перечислив совершенные представшими перед судом преступления, и вынесенные приговоры.

Каждый обвиняемый, когда произносилось его имя, должен был подняться, пройти к алтарю и стоя выслушать свой приговор. Тех, кто был оправдан, старший судья окроплял святой водой, что означало, что церковь снимает с них свое проклятие. Приговоренные же к смерти предавались к тому же и суду духовному, где делалось добавление — предать их смерти без пролития крови. Будто смерть на костре может быть менее ужасной!

Амина предстала перед судом последней. В тот момент, когда прокуратором было произнесено ее имя, под церковной кафедрой поднялась невообразимая суматоха, яростная перебранка, шум и возня. Затем из свалки выбрался молодой человек, который бросился к Амине и заключил ее в свои объятия.