Корабль Рима

Окончательные решения по поводу флота сенат принял еще неделю назад, и все это время Сципион без устали трудился над организационными аспектами плана — должность главнокомандующего означала ответственность за выполнение всей задачи. Полностью поддерживаемый сенатом и обличенный необходимой властью, старший консул издал несколько указов, ускоривших создание флота. Из торгового люда Остии набирались экипажи кораблей. В окрестных поместьях и городах собрали целую армию рабов — их труд используют при строительстве флота, а затем они же поведут флот по морю, поскольку каждый раб будет усажен за весла той галеры, которую строил.

Реквизированные по приказу сената суда доставляли строительные материалы. Указы Сципиона были жестокими. Старший консул прекрасно понимал, что многие торговцы лишились средств к существованию, но не испытывал угрызений совести. Рим в опасности, и Рим должен дать ответ врагу. Если ради общего блага нужно пожертвовать отдельными людьми — так тому и быть.

В истории останутся слава Рима и такие личности, как Сципион. Никто не вспомнит о жертвах.

Старший консул повернулся на север, к пляжу на другой стороне маленькой рыбацкой деревушки в устье реки. Местность начинала оживать — приближающийся рассвет сигнализировал начало работы. Сципион тронул пятками бока коня и пустил животное рысью по плотному, словно камень, песку. Охрана последовала за ним. Они переправились через реку у самого края устья, где о берег бились волны прилива. Морская и речная вода, встречаясь, создала естественный брод. Из-под копыт лошадей в разные стороны летели брызги. На другой стороне реки всадники повернули в глубь берега и миновали корпус недостроенной триремы.

Сципион первый раз приехал в лагерь, и его взгляд жадно впитывал подробности: длинные списки, которые он просматривал в Риме, материализовались на пляже Фьюмичино. Остов галеры почти терялся среди лесов, но Сципиону удалось рассмотреть стремительные обводы судна. Даже теперь, при взгляде на недостроенную и окруженную лесами галеру, создавалось впечатление, что она летит над волнами, и Сципион не мог не чувствовать восхищения мастерством своих сограждан.

Консул насчитал двадцать галер, ровно столько, сколько видел в предварительном списке неделей раньше. Когда сенат принял решение о создании флота, материалы и рабочая сила, имевшиеся в распоряжении Рима, позволяли построить только эти двадцать галер. Лишь теперь начало поступать и распределяться все необходимое для строительства оставшихся ста тридцати боевых кораблей, но эти двадцать будут спущены на воду первыми. Сципион въехал на территорию палаточного городка и направился к палатке префекта лагеря. Внутри горела лампа, и хозяин уже усердно трудился. Старший консул лично назначил Тудитана на эту должность, и его выбор определили два факта. Во-первых, Тудитан уже проявил себя как превосходный организатор, и при нем график будет выдерживаться неукоснительно, а во-вторых, Тудитан был человеком Сципиона и поэтому, несмотря на официальную подотчетность сенату, будет отвечать только перед старшим консулом.

* * *

Септимий проснулся за полчаса до рассвета, с трудом пробиваясь сквозь туман усталости, сковывавший мозг. Встав, центурион посмотрел в другой угол темной каюты на спящего Аттика — тот лежал неподвижно, словно был без сознания. Захватив щит и меч, Септимий потихоньку выбрался из каюты и по трапу взобрался на кормовую палубу. Приближался рассвет, и вахта матросов, дежуривших на палубе, подходила к концу. Септимий приказал одному из них спуститься в трюм и принести еды, а сам плеснул в лицо водой в тщетной попытке взбодриться. Через пять минут появился Аттик, и на его осунувшемся от усталости лице центурион заметил признаки раздражения.

— Похоже, твоя встреча с Тудитаном была не слишком приятной? — спросил он после того, как Аттик взял кувшин с водой и вылил себе на голову.

Неделей раньше капитан «Аквилы» поделился своими опасениями с Септимием, и центурион, доверявший опыту друга, тоже с нетерпением ждал вызова Тудитана.

— Эта скотина не пожелала выслушать меня. Сказал, что я недооцениваю римлян, — ответил Аттик, ударив кулаком по поручням и бросив яростный взгляд на берег.

— А если он прав, Аттик? Лентул — умный человек, да и Тудитана не назовешь дураком.

— Значит, ты тоже думаешь, что прав может быть только римлянин? — возразил Аттик, и ярость вскипела в нем с новой силой.

— Я вовсе не это имел в виду. — Септимий старался говорить спокойно, чувствуя, что Аттик еле сдерживается.

Капитан смирил гнев, понимая, что бессмысленно направлять его на друга.

— И что теперь? — спросил Септимий.

— Теперь мне нужна твоя помощь. Я не могу рисковать, обучая новичков абордажным маневрам, но мы должны дать легионерам шанс. Ты сможешь научить их хотя бы нескольким приемам абордажа?

— Мне приказано делиться знаниями о тактике карфагенян, но, похоже, мне оставили достаточную свободу действий, и я, пожалуй, смогу преподать им основы, — улыбнулся Септимий. Ему понравилась идея обойти приказ префекта лагеря.