Корабль в вечность (ЛП)

За его спиной Саймон, Таша и Криспин притворялись, будто не пялятся на меня. Я изо всех сил постаралась этого не замечать и сосредоточила внимание на юго-западе, где находился Блэквуд. Я ощущала впереди иссякающие болота, иссыхающую и каменеющую землю, и далее предгорья Позвоночного хребта. И сгущение ночи там, где рос Блэквудский лес. Еще дальше к западу и северу я почувствовала даже Ковчег, ныне всего лишь извилистый речной карман. Но ни следа подрывной машины. Ни искорки назойливых языков пламени, которые осаждали мои видения в Ковчеге — месте, где машина хранилась веками.

— Ничего, — сказала я.

Саймон шевельнулся в седле; я не поняла, разочарование мелькнуло в его глазах или облегчение.

На рассвете после второго ночного перехода мы достигли склонов, с которых просматривался Блэквуд. Его удачно назвали: расположенный в глубокой долине между холмов густой лес, где деревья росли так плотно, что, казалось, солнечный свет туда никогда не проникает. Не зная, что искать, мы бы ни за что не заметили поляну. Но Зак сказал правду: она располагалась возле западного края леса — проплешина в чаще, едва заметная с нашего наблюдательного пункта. От поляны к южному краю леса шла просека — линия пропусков среди верхушек деревьев.

Дудочник заставил нас обогнуть лес с севера, чтобы подъехать к дороге и поляне с запада.

— Если они нас поджидают, то с востока, со стороны Нью-Хобарта, — пояснил он.

Еще до того, как деревья обступили нас со всех сторон, пришло видение взрыва. Все мое тело напряглось, лошадь напугалась и перешла на неровную рысь. Но довольно быстро взрыв лишился своей обычной мощи — пламя выглядело сероватым, а не ослепительно белым, как бесконечный кошмар в Ковчеге. Это был всего лишь остаток: искра, которая ярко вспыхнула и упорхнула прочь.

Вскоре ехать верхом стало невозможно: деревья теснились друг к другу, а подлесок зарос густым кустарником. Где-то за пределами Блэквуда наступило утро, но лес не пропускал солнечных лучей, и мы пробирались через плотные тени, высматривая в полумраке следы засады. Когда Дудочник вычислил, что до поляны рукой подать, мы стреножили лошадей, не расседлывая, на случай, если понадобится быстро убегать. Среди высоких папоротников лошади боязливо переступали с ноги на ногу и фыркали. Этот лес угнетал и настораживал. Такой тишины я не помнила со времен мертвых земель. Птиц совсем не слышно и не видно.

Мы подошли к обочине дороги, где свету наконец было позволено достигнуть земли. Широкая полоса, изрезанная колесами телег. Дудочник осторожно выбрался из укрытия и пригнулся к земле. На колеях выросла молодая трава, а с боков подступали папоротники. Ни одна телега не проезжала этим путем по крайней мере несколько недель.

В тишине, прячась за деревьями, мы прошли вдоль дороги до поляны. Она была больше, чем выглядела сверху — островок света посреди лесного сумрака. Здесь не осталось строений — даже руин. Все разобрали по кирпичику. Подобравшись поближе, нам удалось найти, только силуэт на земле от какого-то здания. Папоротники и мох уже начали отвоевывать поляну, но на бетонном фундаменте пока не росло ничего.

На краю поляны я подумала о Ковчеге, о его извилистых глубинах. Встав на колени, я прижалась руками и щекой к земле. Там ничего не было: ни скрытых туннелей, ни глубоких проходов. Только почва, взбудораженная весной, только жажда новых ростков, ищущих путь наверх. Я подняла голову, встретила вопрошающий взгляд Дудочника и покачала головой. Давно увезли, сказал Зак. Он был прав.

— Здесь ничего для нас нет, — подытожил Дудочник.

Не совсем. В тишине этого заброшенного места что-то двигалось. Я ощутила нёбом вкус железа, крови и мечей, проливших ее. А потом другой, еще более сильный запах чего-то горящего, едкого заставил сжаться горло.

Я мгновенно развернулась, оглядывая поляну.

— Прячьтесь, — прошептала я, устремляясь к деревьям. — Сюда идут.

Глава 13

Саймон, все еще наполовину скрытый деревьями, на мою команду прятаться отреагировал мгновенно — пригнулся и отступил, но Криспин и Таша взглянули на Дудочника для подтверждения.

Криспина спас его малый рост: стрела пролетела над головой. И вонзилась Таше в бок. Дробящий ребра мощный удар отшвырнул ее назад, словно пинок лошадиного копыта. Таша упала, разбросав руки по бокам, оперенное древко стрелы торчало из торса, как исковерканное крыло.

Я нырнула вниз и поползла на четвереньках к Таше. Обхватила ее руками за подмышки и поволокла к деревьям. На нежности не было времени, стрела цеплялась за землю и дергалась, пока я тащила тело. Другая стрела просвистела мимо меня и вонзилась глубоко в ближайший ствол. Она горела. Пламя поднялось по древку, занялось оперение — ноздри заполнил едкий, омерзительный запах, который явился мне в видении чуть раньше.