Кораблекрушение «Джонатана»

Летом произошло еще два примечательных события. Первое касалось Дика. В середине июня оба мальчика окончательно поправились. Правда, Дик очень исхудал за время болезни, но при его прекрасном аппетите можно было не сомневаться, что он быстро наверстает упущенное. Что же касается Сэнда, наука оказалась бессильной. Он был обречен на неподвижность до конца своих дней.

Впрочем, как уже говорилось ранее, маленький калека относился очень спокойно к случившемуся несчастью. Природа наградила его, в противоположность другу, нежной душой и кротким характером. Он даже не жалел о шумных играх, которые любил его приятель. Сэнд предпочитал уединенную жизнь, лишь бы под рукой была всегда скрипка, а рядом — любимый товарищ.

За время болезни Сэнда Дик превратился в настоящую сиделку. Он помогал больному перейти с кровати в кресло, часами оставался около него, выполняя малейшие желания с таким неистощимым терпением, которого никто не ожидал от этого вспыльчивого мальчишки.

Кау-джер, наблюдавший за детьми, очень привязался к ним, особенно к Дику, вызывавшему у него живой интерес, и с каждым днем все больше и больше убеждался в исключительной душевной прямоте, тонкости восприятия и живом уме мальчика и искренне жалел, что такие редкие качества остаются втуне[104].

Он решил уделить этому ребенку особое внимание и передать все, что знал сам. От парнишки можно было ожидать многого, захоти он только использовать исключительные способности, отпущенные ему природой.

Однажды, в конце зимы, Кау-джер вызвал его для серьезного разговора.

— Вот Сэнд, можно сказать, выздоровел,— начал он,— но ты никогда не должен забывать, мой мальчик, что он стал калекой, спасая тебя.

Дик посмотрел с грустным удивлением. Почему губернатор так говорит с ним? Разве можно забыть того, кому обязан жизнью?

— Есть только одна возможность отблагодарить Сэнда,— продолжал Кау-джер,— сделать так, чтобы принесенная им жертва научила тебя жить не только для себя, но и для других. До сих пор ты был ребенком. Теперь должен готовиться стать мужчиной.

Глаза Дика заблестели. Слова воспитателя запали в его душу.

— Что я должен делать, губернатор? — спросил он.

— Трудиться,— ответил тот.— Если ты обещаешь работать усердно, я стану твоим учителем. Наука — это целый мир, в который мы проникнем вместе.

— О губернатор! — воскликнул Дик, не в силах больше ничего добавить.

И занятия начались. Ежедневно Кау-джер посвящал им один час, а затем мальчик делал уроки, сидя возле неподвижного приятеля.

Ученик добился замечательных успехов, и приобретаемые знания как бы закрепляли изменения в его характере, вызванные самопожертвованием Сэнда. Кончились детские проказы, игры во льва и в ресторан. Ребенок, преждевременно созревший из-за перенесенных страданий, превращался в юношу.

Вторым замечательным событием было бракосочетание Хальга и Грациэллы.

Хальгу исполнилось двадцать два года, а Грациэлле шел двадцатый. Это была уже не первая свадьба на острове. С самого начала своего правления губернатор создал учреждение, ведавшее гражданским состоянием колонистов.

Будущее новой семьи было надежно обеспечено. Рыбный промысел, возглавляемый Хальгом и его отцом Кароли, давал прекрасный доход. Больше того, возник даже вопрос о строительстве консервной фабрики для экспорта рыбных продуктов. Но, независимо от этого проекта, отец и сын успешно сбывали свой улов на месте и могли не бояться нужды.

В конце лета пришел довольно неопределенный ответ от правительства Чили. Кау-джера просили дать время на обсуждение его предложения и, видимо, всячески стремились затянуть переговоры.

Вскоре начались заморозки, и снова наступила зима, в течение которой не произошло ничего примечательного, за исключением небольших волнений среди населения, носивших чисто политический характер.

Случайным зачинщиком смуты был не кто иной, как Кеннеди.

Роль этого матроса в компании Дорика была общеизвестна. Такие события, как смерть Льюиса Дорика и братьев Мур, героическое самопожертвование Сэнда, продолжительная болезнь Дика, исчезновение Сердея, а главное — чудесное избавление губернатора от уготованной ему гибели, не могли пройти незамеченными на Осте.

Поэтому, когда Кеннеди вернулся в колонию, его встретили не слишком приветливо, но со временем отрицательные впечатления сгладились, и все, недовольные правлением Кау-джера, стали группироваться вокруг бывшего матроса. Как ни говори, а он был незаурядной личностью, и, хотя большинство остельцев считало его преступником, никто не отрицал, что это — человек с сильным характером, готовый на все. И он, естественно, стал главарем оппозиции.

Она состояла в основном из лентяев или неудачников, а также из людей, сбившихся с пути. К ним присоединились различные болтуны и политиканы[105].

Весь этот пестрый сброд хорошо ладил между собой во всем, что касалось противодействия Кау-джеру. Их объединяло общее стремление нарушить организованную жизнь колонии. Если бы это удалось, то к моменту дележа добычи стяжательские инстинкты бесспорно превратили бы вчерашних союзников в непримиримых врагов.