Корявое дерево

Но они гуляют всего несколько минут – Стиг наверняка решит, что я веду себя глупо. К тому же я слышу его голос, сетующий на что-то по-норвежски, так что они не могли уйти далеко. Я смотрю, как мое дыхание превращается в воздухе в облачка пара, и вглядываюсь в темноту. В ней есть что-то странное – она не кажется мне такой пустой, какой ей следовало бы быть.

Тишину вдруг разрывает вой. Жуткий гортанный вой – он все длится и длится, словно не затихнет никогда. Мое сердце начинает бешено стучать.

– Стиг! – Я вглядываюсь во тьму и снова кричу, зовя его, но в ответ слышится только лай Гэндальфа.

Снова раздается все тот же жуткий вой. Что же это такое, черт возьми? Волчий вой я слышала только в кино, но этот нисколько на него не похож.

Что-то проносится мимо меня. Не человек, а тень.

Я круто разворачиваюсь, сжав кулаки. Возле моего плеча мелькает еще одна тень, потом еще одна. Я поворачиваюсь опять, и новые тени несутся мимо меня и проникают в дом – причем все слева. С той стороны, с которой я слепа.

Зима несет с собой необходимость сделать тяжелый выбор

– Как ты думаешь, что это было? – спрашиваю я.

Стиг отстегивает от ошейника Гэндальфа поводок, затем скидывает ботинки.

– Волк – что же еще? – Голос у него сердитый, словно он зол на меня, а может быть, он досадует не на меня, а на себя за то, что считал, будто речь идет всего лишь об одичавшем псе. Но, как бы то ни было, мне не нравится его резкий тон.

Я хожу по комнате туда-сюда, охваченная смятением. Сейчас я не вижу вокруг ничего странного, но там, в темноте, определенно что-то двигалось. Я видела, как в дом влетали какие-то сущности – но как же это может быть? После того несчастного случая зрение в левом глазу у меня нулевое. Я закрываю свой правый глаз рукой, чтобы удостовериться, что ничего не вижу левым. И действительно – ничего. Разорванный зрительный нерв так и остается разорванным. Он не может срастись.

Я вдруг останавливаюсь как вкопанная и кладу руку на спинку дивана. До обеда на кухне, когда я увидела, как что-то мелькнуло за окном… И в ванной, когда я увидела жутковатое лицо на зеркале… И то, и другое – и окно, и зеркало – находилось от меня слева. Почему же я не заметила этого раньше? Затылок начинает покалывать. Я оглядываю комнату, и меня пробирает дрожь. Чем бы ни были те тени, теперь они здесь, в доме.

Стиг стоит, прислонившись к кухонному столу, и на лице его написана тревога. Я подхожу к нему, но что я могу ему сказать, чтобы не выглядеть сумасшедшей? Гостиная Мормор напоминает мне сейчас одну из тех фотографий времен войны, которые я видела на уроках истории: на них были изображены жилища, которые жившие в них семьи были вынуждены поспешно покинуть, оставив все-все: еду, стоящую на столе, детскую туфельку, валяющуюся на полу. Я складываю тарелки в стопку, радуясь тому, что можно чем-то себя занять.

Тук.

Стиг вскидывает голову.

Тук. Тук. Тук.

Медленный ритмичный глухой стук, равномерный, как биение сердца. Доносящийся откуда-то из дома.

Гэндальф виляет хвостом, как будто к нам зашел какой-то старый друг. Я оглядываю гостиную, потом перевожу взгляд на Стига. Он мотает головой, показывая мне знак не двигаться.

– Откуда идет этот звук? – шепчу я.

Тук. Тук. Тук.

Стиг делает шаг, затем останавливается, лицо его бледно. На фоне глухого стука слышится и другой, более тихий звук, похожий на далекое журчание текущей воды. Я слышала этот шум и раньше, и у меня такое чувство, будто он дому Мормор не чужой. Пальцы Стига легко касаются моих, и от его прикосновения кожу сразу же начинает покалывать. Я убираю руку и тут же жалею об этом.

Шум продолжается, мерный, ритмичный, глухой стук. Я иду на этот звук и вижу Гэндальфа, сидящего перед дверью спальни Мормор. Я сглатываю, во рту у меня пересохло.

Тук-шш. Тук-шш. Тук-шш

.

Я тихонько толкаю дверь, и Стиг, просунув в комнату руку, включает свет. Мы заглядываем внутрь, потом переглядываемся. Мои ноги подгибаются, но я все-таки заставляю себя войти в комнату. Звуки доносятся из огромного дубового гардероба. Стиг, широко раскрыв глаза, смотрит, как я подхожу к нему и, затаив дыхание, открываю дверцу. Под висящей на вешалках одеждой стоит маленькая прялка Мормор. И ее части движутся.

Я дотрагиваюсь до нее, и она сразу же замирает. Воцаряется тишина, действующая на нервы.

За моей спиной Стиг бормочет:

– Fy faen, det var ekkelt.

– Что?

– Я сказал, что это было жутковато. – Стиг топчется в дверях, словно опасаясь, что из гардероба может что-то выскочить. – Что заставило ее двигаться?

Я осматриваю шкаф изнутри.

– Понятия не имею. Падать на колесо нечему, а даже если что-то бы и упало, оно все равно не должно было бы вот так двигаться. – Мой голос звучит спокойно, однако в желудке у меня разверзается пустота.