Коридор

- Я чего говорю,- Михаил Семеныч отхлебнул пива, аккуратно, чтобы не накапать в стакан, отжал намокший ус и отломал у рака вторую клешню.- Мы с Абрам Ильичом, аптекарем, на Москве-реке были в парке Горького. Тоже жарко. Там купальня, освежались... В прокат дают. Недорого: трусы пятиалтынный, а супруге Абрам Ильича - четвертак, все, что положено,Михаил Семеныч показал, "что положено", и вздохнул. Вздыхал он всегда, когда говорил о женщинах. Он помолчал, занятый раком, и вдруг рассердился: - Ну, кроме пива-то, что - все?!

...Когда они вышли из ресторана, уже смеркалось. В походках их, особенно Георгия, чувствовалась неуверенность. Михаил Семеныч держался устойчивее, так как был потолще и покороче.

- Давай сфотографируемся,- предложил он Георгию, проходя мимо фото.На память...

-Да-а-а...- Георгий кивнул расслабленной головой.

Зашли в "Моментальное фото". Мастер усадил их на плюшевую козетку и велел приготовиться, то есть чтобы Георгий открыл глаза. Михаил Семеныч пытался возбудить зятя от дремоты, но тщетно. Фотограф, поняв ситуацию, снял их какие есть.

В ожидании снимка они сидели на лавочке возле фото.

Гремела музыка на танцверанде. В паузах между ганцами доносились громкие голоса и музыка из летне-jro кинотеатра.

Михаил Семеныч сидел сначала прямо, но вдруг неосторожно дернулся, вышел из равновесия и стал мед-ленно заваливаться в сторону Георгия. Тот принял плечом Михаила Семеныча и так и оставил его прислоненным к своему плечу, не возвращая в прежнее положение.

Фотограф вынес снимки и постучал в спину Георгия:

- Заказ готов. Два рубля, пожалуйста.

- Зачем? - спросил Георгий, стараясь придать голосу трезвую солидность. Он открыл глаза.- Что это?

- Это вы с папашей. С ними,- фотограф уважительно, не тыкая пальцем, движением корпуса указал на Михаила Семеныча.

Георгий достал кошелек и подал фотографу. Тот покопался в кошельке, вынул два рубля, повертел их перед глазами Георгия и сунул кошелек обратно Георгию в карман.

Георгий пробормотал "спасибо" и задремал, откинувшись на спинку лавочки. На плече его храпела голова Михаила Семеныча.

Снимок выпал из руки Георгия и лег возле его ног на гаревую дорожку.

Какой-то прохожий поднял снимок, отряхнул его и, сложив пополам, засунул Георгию в нагрудный карман.

- Поныри! - выкрикнула проводница.- Три минуты стоим, кому выходить поспешайте!..

Первой вылезла из вагона Липа, потом спустился Михаил Семеныч, поддерживаемый Аней. Проводница подала вниз чемоданы, корзину и огромную круглую коробку с тортом.

Липа пересчитала места и огляделась. На станции Поныри никого не было.

- Задерживается...- неопределенно пробормотала она, оправдываясь перед отцом за отсутствие встречи.

Михаил Семеныч недовольно кашлянул.

Из открытого окна станционного здания с вывеской "Поныри" высунулась рука, нащупала веревку, исходя-Щую из маленького колокола над окном, проплыл слабый звон. Состав зашипел, дернулся, а из-за угла выкатилась бричка и тихо подъехала к прибывшим.

-Слава богу, Семен Данилович! - с облегчением

сказала Липа.- Это Машенькин конюх,- пояснила она отцу.

- Марь Михайловна в поле. Сенокос, велела вас встренуть. Значить вот, приехали... С приездом! - Он посмотрел на сидящего на чемодане Михаила Семеныча

и тихо спросил Липу: - Папаша-то у вас как, двигается

или помочь?

- Спасибо, не надо,- ответила Липа и схватилась за чемоданы, чтобы положить их в бричку.

- Липа! - одернул ее Михаил Семеньгч.

Липа послушно опустила чемоданы на землю.

- Грузи,- кивнул Михаил Семеныч конюху.

Марья Михайловна жила при конторе совхоза. Заводить хозяйство она, одинокая, не стала и от полагавшегося ей директорского дома отказалась. Двух комнат при конторе ей вполне хватало.

Пока конюх перетаскивал чемоданы и ставил самовар, Липа расспрашивала про директорскую жизнь сестры.

- Да что об них говорить!.. Конюху надоело увиливать от ответа, он остановился возле Липы с самоваром в руках, поставил его на землю и махнул рукой: - Все сами, все сами, а толку?.. Сенокос вон начали, а кто ж в эту пору сенокосит? С виду-то травы встали, а посмотреть: не выстоялись, иссохнутся - скотине жрать нечего.- Конюх развел руками и, видно испугавшись своей разговорчивости, добавил: - А так-то они женщина положительная, старательная... Пироги к вашему приезду взялась чинить, да вызвали...

Михаил Семеныч сидел под вербой и чувствовал, что хочется ему рассердиться, но объекта для недовольства пока не находил. Мычали коровы, солнце садилось в пруд. Он задремал. Сквозь дрему с закрытыми глазами Михаил Семеныч миролюбиво отбивался от немногочисленных комаров, попискивающих возле его картуза...