Коридор

- Погоди,- Софья Лазаревна выдвинула ящик стола и достала растерзанную, засаленную книжку.- Вот. Что-то вроде Чарской...

Аня наугад открыла книгу:

"...Судьба ведет нас к разрыву,- твердо сказал граф.- У вас нет снисхождения к моей беззащитности...- прошептала она..."

- Сиди читай, никому не отвечай. Я запру тебя.- Софья Лазаревна взяла со шкафа ключ.

...Разбудила Аню Софья Лазаревна. Возле нее стояла маленькая кособокая старушка, в белом халате.

- Хорош-а-а-я...- сказала старуха, продолжая разговор с Софьей Лазаревной.

-- Анечка, Анфиса Григорьевна пойдет с тобой мыться. Ты ее слушайся специалист. Ты уж проследи, Анфиса Григорьевна, чтобы девочка промыла голову. Набрала...

- Сползу-ут,- махнула рукой старушка.- Пошли, голуба. Племянница-то у тебя, Лазаревна, малинка. Только непохожая: беленькая, в конопушечках, а ты как грач носатый.

- Идите, идите, а то сейчас повалят!

- Слышь, Лазаревна, а этот из семнадцатой, Лешка, опять убег вчера,- в дверях сообщила Анфиса Григорьевна.- До утра где-то обретался. Такой уж парень...

- Идите, идите!

- ...Убег,- продолжала Анфиса Григорьевна.- И ведь с третьего этажа! Вот он... на помин легкий!..

Навстречу им, прихрамывая, шел парень, пижама болталась на нем, как на пугале: при ходьбе он чуть подергивал головой.

- Бабка! Ты ее мой и прямо ко мне в семнадцатую!- весело сказал он.

Тебе не девку, тебе ремня хорошего! Лечиться прислали, а ты бегаешь... Тебе, Лешка... ,

- Э-э, девка-то у тебя контуженая, не пойдет,- разглядывая Аню и не обращая внимания на ругань, сказал Лешка.

-----Сам ты контуженый! - фыркнула Аня.

- Нормальная! - констатировал Лешка и снова дернулся.- А чего ж головка? - Он повел носом... - Э-э-э, да она у тебя вшивая!..

Аня покраснела.

- Бабка! Мне сегодня Иван Владимирович мыться разрешил! Помоешь?

- Через час приходи. Понял? - Анфиса Григорьевна погрозила парню пальцем: - Пройти дай! Лешка отодвинулся.

- Бежит маленький вошонок, а за ним большая вошь,- донеслось сзади. Их на тройке не поймаешь. И дубинкой не убьешь!

Аня засмеялась. Но не обернулась.

Баня госпитального санпропускника была совсем ма-. ленькая: помывочная комната да закуток места на че-тыре.

- Ты пока не развязывай, пока тело три, головка пускай попреет... Да-да, так и мойся.

Пока старуха раздевалась, Аня набрала шайку горячей воды и вылила на себя. И снова подставила шайку под кран.

- Шайку-то ополосни, мало ли... - заворчала Анфиса Григорьевна, но Аня уже вылила на себя и вторую.

- Хо-рошо-о-о...

- Ну, хорошо, так и ладно... Трись пока, я тебе потом голову вымою... А то не промоешь как надо...

Аня намылилась раз, намылилась два и взялась мылиться третий раз, но тут Анфиса Григорьевна отняла у Нее разбухшую мочалку.

- Все, девка, чище не будешь. Дальше уж баловство одно.- Она сдернула с Аниной головы повязку.- Наги-най, ниже нагинай, чего не гнесся?

- Я гнусь,- просипела Аня, стараясь не хлебнуть из шайки.

Наконец Анфиса Григорьевна отдала Ане обмылок.

- Ну вот. Теперь сама.

Второй раз мылилось лучше, и на голове получилась Целая шапка пены.

- Глеб, судьба ведет нас к разрыву! - блаженно бормотала Аня, барабаня пальцами в мыльной пене.

Анфиса Григорьевна ткнула ее. Аня повертела в ухе, чтобы хоть что-то услышать сквозь пену, и спросила:

- Чего?

- Заговариваешься...- строго сказала старуха.- Разрыв какой-то...

- Больше не буду! - прокричала ей Аня.

- У вас нет снисхождения к моей беззащитности, Глеб.- "Ой, опять, наверное, вслух",- подумала Аня. Сквозь лену ничего слышно не было, хотя Анфиса Григорьевна что-то кричала ей и дергала за руку.- Это я так...успокоила Аня старуху.- Я не спятила.

Она намылила голову и третий раз и как можно более красивым голосом, с выражением произнесла:

- Нет, Глеб Вахмистров, я никогда не стану вашей!- Сунула намыленную голову в шайку с водой и трясла ею там, пока хватило дыхания.

Анфиса Григорьевна что-то кричала ей, дергала ее за руку, даже шлепнула по заду.

Наконец Аня высунулась из шайки и села на лавку. Кровь стучала в висках, в ушах стоял шум, похожий на оживленный сбивчивый разговор. Аня не спеша закрутила волосы в узел. И открыла глаза.

Анфиса Григорьевна что-то выкрикивала и костлявой рукой с зажатой в ней мочалкой указывала на дверь. Аня повернулась.

В дверях стояли мужчины в подштанниках и с очумелым восторгом наблюдали за ней.

- Ай! - крикнула Аня и, обхватив руками колени, сунула в колени голову. Узел развалился, мокрые волосы мотались по полу...

- Мой ее, бабка, чище мой!..

Анфиса Григорьевна кинула в Лешку мочалкой, смех задавился, дверь закрылась.

- А ты ополаскивайся... Ничего... Этих теперь не выгонишь... Ополаскивайся, говорю, чего скорежилась?.. Ну, мужики... Ранбольные... Они на тебя не глядят. А и поглядят, не сглазят... У них глаз не тяжелый...

Аня кое-как домылась, не представляя, как она отсюда выберется. И почему-то было не так стыдно, что голая, а вот не очень красивая - ноги толстые...

- Бабка! - в дверь сунулся Лешка.

- Я тебе! Кипятком сейчас!.. Лешка убрался.

Первой на выход пошла Анфиса Григорьевна, следом, съежившись, робко ступала Аня.