Коридор

Последним у двери стол Кукиных. Кукины жильцы тихие‚ неприметные‚ их неделями можно в квартире не встретить. Утром встанут и на работу‚ вечером придут‚ в комнате запрутся и до утра затихают‚ только на машинке стучат. Редко когда в туалет прошмыгнут. Она сверхурочную работу берет‚ переводы печатает‚ а он по приемнику передачи слушает‚ арии из оперетт. Тихо-тихо‚ из коридора не разберешь. Очень любит Кукин арии из оперетт‚ еще с той поры‚ когда молоденьким студентом возил по ресторанам артисточек‚ папашины деньги расшвыривал. Он теперь пожилой‚ она пожилая – детей нет. На кухне стол пустой‚ газетой застеленный‚ и над столом‚ не как у других‚ ни терки‚ ни воронки‚ ни мочалки. Они в комнате на плитке готовят. Плитка особая‚ из-за границы привезенная. Он от Внешторга в Париж–Лондон ездил‚ оборудование закупал. И она с ним – переводчиком. Приехали – двадцать чемоданов привезли. Так и стоят в комнате один на одном‚ до потолка. Трюмо с фарфоровыми купидонами‚ кровать никелированная с шишечками‚ люстра хрустальная: один дядя Паша заходил – видел. Постучится понахальнее, они и пустят. Даже чай пил у них дядя Паша‚ с французской конфетой. Кукины его боятся: он пролетарий‚ ему терять нечего. А больше никого к себе не пускают‚ взаперти живут. Когда прислуга у них была‚ они и прислугу не пускали. Она днем на кухне сидела‚ ночью в ванной спала: положит тюфяк в ванну и кран потуже завернет‚ чтобы не капало; и только вечером‚ когда они дверь отпирали‚ комнату убирала‚ пыль смахивала‚ другую работу под присмотром делала. Жадные они‚ Кукины. Себе – мясо‚ прислуге – кости. Себе – гречку‚ ей – ячневую. Себе – сливочное‚ ей – подсолнечное. Яблоко чистят – из кожуры компот варят. Карандаш на бумажке чинят – сор в ведро выбрасывают – бумажку обратно несут. Как ни таись‚ как ни запирайся‚ коммунальная квартира всё видит‚ всё замечает. Много у нее глаз‚ у коммунальной квартиры. Не зря замки висячие на двери‚ не зря в комнату никого не пускают‚ не зря сама Кукина в обед через весь город домой едет‚ дверь дергает. Дернет пару раз – и обратно на работу. А по утрам старик Кукин‚ будто на службу‚ к сыну приходит. На стул сядет‚ подбородок на трость уложит и сидит в темном коридоре, дверь стережет. Старик Кукин – купец первой гильдии‚ бакалеей торговал на Тверской‚ дом имел в Дегтярном переулке: о шести этажах дом. Всего лишился старик. Теперь он ученый‚ теперь у сына вещи стережет. У самого жена чуть живая‚ ухода требует‚ а он сюда ползет. Двумя трамваями‚ с пересадкой. Глаза не глядят‚ ноги не ходят‚ а едет. Не зря‚ стало быть. Всё видит коммунальная квартира‚ всё понимает‚ и оттого у Рената ключ в дверях торчит. Не от рассеянности‚ не от безалаберности‚ а из принципа. Чтобы старик Кукин‚ сидя на своем посту‚ видел ключ в ямалутдиновской незапертой двери.

Костик доел кочерыжку и в коридор пошел‚ к кукинской двери. Встал вплотную‚ лицом к лицу‚ глазами часто моргает‚ старика передразнивает.

– Иди‚ мальчик‚ – советует Кукин уснувшим голосом. – Иди в свою комнату. Иди.

Пришла из кухни няня‚ повела Костика одеваться и на бульвар. В коридоре тихо стало‚ только на улице чуть громыхает. Сразу и не разберешь: то ли трамвай едет‚ то ли гроза собирается. Глаза закрываются‚ палка на подбородок давит. Спит старик Кукин на боевом посту.

5

Бульвар – это клуб. Собираются няни молодые‚ пожилые‚ средних лет‚ рассаживаются на скамейках по интересу. У молодых разговоры про женихов‚ про наряды‚ про субботние гуляния с солдатами в Александровском саду. Няни средних лет больше про хозяев‚ про их личную жизнь: всё знают няни и друг с дружкой семейными тайнами делятся. Няни пожилые о товарах – что‚ где‚ почем‚ да про деревню‚ про покосы‚ про урожай: "Дожжей бы нонче‚ дожжей..." А в Москве сушь египетская‚ в Москве лей не лей – урожая не будет‚ а в их деревне‚ может‚ дождя-то и не надо‚ в их деревне‚ может‚ потоп с небес‚ но находит жара на город‚ срабатывает вековое‚ и хоть давно из деревни‚ не один десяток годов‚ а глядят‚ сощурившись‚ на небо и шепчут сухими‚ дрожащими губами: "Дожжей бы нонче‚ дожжей..." А то вдруг соберутся в кружок‚ что молодые‚ что старые‚ и на картах судьбу пытают: "Сейчас‚ через час‚ к вечерочку‚ на всю ночку"‚ и слова значительные произносят: "поздняя дорога‚ веселые хлопоты‚ фальшивая надежда"‚ а то и "переменная жизнь с крупным разговором через червовый интерес". А одна молоденькая няня‚ сама еще девочка‚ играет со своей воспитанницей в классики‚ и обижается на нее‚ и ссорится‚ и оспаривает им одним известные правила. Ребенок – он и есть ребенок.