Коридор

Колька Борисенко‚ Витькин брат‚ с трудом дотянул до выпускных экзаменов. В последние школьные дни прибавилось у него хлопот: продавал завтраки‚ занимал у дружков по рублику‚ чтобы могла его близкая знакомая незаконным путем сделать запрещенный аборт. Витька тоже продавал завтраки‚ предназначенные для укрепления подросткового организма‚ в последний раз выручал брата. Только сдал экзамены – забрали Кольку в армию‚ в офицерское училище. И эпилепсия не помогла‚ не обнаружили у него эпилепсии при ближайшем рассмотрении. Служит теперь в Средней Азии‚ раз в год приезжает домой‚ молодцеватый‚ дочерна загорелый‚ будто лаком покрытый‚ старший лейтенант. Коротенькая гимнастерка под тугим поясом‚ щегольские‚ в гармошку‚ сапоги‚ модный‚ не по уставу‚ маленький козырек фуражки. Ходит по окрестным дворам‚ ищет старых дружков‚ с которыми когда-то в подворотне торчал‚ кирпичами кидался – "На кого Бог пошлет". А дружки остепенились‚ дружки – кто где‚ у дружков жены-дети. Один Колька холостой‚ гроза женщин. "Недолго билась та старушка в гусарских опытных руках..."

Рыжий Вячик‚ зубрила несчастный‚ получил свою золотую медаль. Хотел Вячик поступать в университет‚ но мама отговорила. Боялась мама‚ что в университете будут дотошно приглядываться к анкетам. Сыну "врага народа" нужен институт попроще. Мама к тому времени всего уже боялась‚ – нервная и раздражительная до истерики‚ до тупых болей в затылке‚ – потому что вплотную подошел тот момент‚ когда на практике надо было проверить‚ отвечает ли ее сын за ее мужа. Мечтал рыжий Вячик стать великим физиком‚ мама настояла – пошел в строители.

Рэм Сорокин‚ студень‚ желе‚ отвратный тип‚ обогнал ростом почти всех и бегал в тренировочный зал "Спартака". Тощий‚ узкоплечий‚ кисти рук висели почти до коленок‚ а сами коленки толще ног. Пророчили ему тренеры великую будущность‚ ходил он гордый‚ свысока презрительный‚ на переменах подпрыгивал‚ доставал до плафонов‚ резко рубил рукой‚ будто гасил мяч‚ и повсюду таскал чемодан‚ а в нем пара тетрадей и спартаковская форма. Сдал кое-как экзамены‚ получил аттестат иуехал на сборы. Сколько лет с той поры прошло‚ а он всё на сборах. Тренируется и играет‚ играет и тренируется. Приняли его между делом в институт физкультуры‚ втянули за уши спортивную знаменитость. Как не принять? У него удар – все блоки прошибает. Раздался в плечах‚ ноги – пружины‚ одевается с иголочки: встретишь – не узнаешь. Всё грозится Рэм Сорокин взяться за учебу‚ перейти на второй курс‚ да некогда. Тренировки да игры‚ игры да тренировки... Студент первого курса‚ спортсмен-любитель.

В десятом классе поразил всех Карл Беркин‚ "Карлоны бырл-бырл‚ а берлоны кырл-кырл". Сидел он и грустил‚ грустил и сморкался‚ а потом упросил свою маму купить ему дешевое одноствольное ружье Ижевского завода. Зарядил патроны дробью‚ седьмым номером‚ третьим‚ картечью на волка‚ разрывной пулей "Жакан"‚ с которой ходят на медведя‚ и молча бродил по подмосковным лесам‚ выныривал из кустов‚ пугал мирных дачников‚ высматривая дичь грустными своими глазами. "Карл‚ – говорил шокированный дед. – Чтобы внук раввина ходил‚ как разбойник‚ по лесу... Пфуй!" – "Ну и что? – резонно отвечал Карл. – Я же ни в кого не стреляю". Потом стрелял в белку‚ в сороку‚ в стайку реполовов на кусте бузины. Убил птичку‚ ощипал‚ поразился крохотности тельца‚ поджарил на костре‚ брезгливо откусил кусочек полусырой дичи и потерял к этому делу всякий интерес. С тех пор ружье мирно висит на стене‚ и перед праздниками мама стирает с него пыль‚ всё равно как со старого отцовского патефона с набором веселых пластинок‚ которым не пользовались с самой войны – не было причин. А жилище бедного раввина приобрело воинственный вид‚ особенно когда библейский старик с белой бородой и красными слезящимися глазами сидел под этим ружьем и клеил коробочки для аптекарских товаров. Сейчас доклеит последнюю коробочку‚ возьмет в руки оружие и поведет свой народ по пустыне. После школы Карл Беркин пошел в финансовый институт. Ходил на занятия со школьным дерматиновым портфельчиком‚ сидел всегда один‚ ни с кем не заговаривал‚ только шмыгал носом и грустно смотрел на лектора. Вдруг что-то опять в нем сработало‚ и пошел Карл Беркин в секцию моржей. Меланхолично раздевается на морозе‚ шлепает босыми ногами по скрипучему снегу‚ медленно‚ по-собачьи‚ плавает в ледяной воде‚ задрав голову кверху. По вечерам сидит у окна‚ смотрит на улицу‚ думает о своем. Живет человек в сторонке‚ сам по себе‚ а почему так – никому нет дела. "Карл‚ – говорит теперь мама‚ потому что дед-раввин уже умер‚ похоронили деда в Востряково‚ на еврейском кладбище‚ – шел бы ты на бульвар‚ Карл‚ подышать свежим воздухом". – "Зачем? – резонно отвечает Карл. – Что там‚ что тут – воздух один".