Коридоры власти

– Это будет прекрасно, – сказал Артур. И вдруг с каким-то глуповатым видом прибавил: – Понятно, я не знаю, какие планы у Пэнни.

– Не знаете? – переспросила Маргарет.

– Надеюсь, она не намерена вернуться сюда?

Маргарет даже растерялась. На дерзком непроницаемом лице Артура сияли ослепительно искренние голубые глаза; но где-то в уголках губ дрожала затаенная усмешка.

Когда он ушел – из чистой благовоспитанности, потому что, прислушиваясь к разговору, уловил в воздухе то, что оставалось несказанным, – мне стало грустно. Я смотрел на Фрэнсиса в видел не старого друга, с которым вместе рос, но очень немолодого человека, ожесточившегося, утратившего душевную ясность и покой. Мы познакомились, когда он был юношей, как Артур. Как славно было быть дерзким и молодым – по крайней мере так казалось в тот вечер.

– Фрэнсис, – сказала Маргарет, – ваше отношение к этому мальчику не слишком умно.

Фрэнсис выругался, как совсем не пристало почтенному профессору.

Помолчали.

– Кажется, от меня скоро не будет никакого толку, – словно бы с облегчением сказал Фрэнсис, доверчиво и ласково глядя на Маргарет. – Кажется, я уже дошел до точки.

– Этого не может быть, – сказала Маргарет.

– А по-моему, так, – сказал Фрэнсис. И обернулся ко мне: – Напрасно Льюис меня уговорил. Мне следовало махнуть на все рукой и уйти. Не надо было подвергать меня этому.

Мы заспорили. Голоса зазвучали враждебно. Фрэнсис во всем винил меня, и оба мы винили Роджера. Политики ничуть не заботятся о тех, кто для них только орудие, распаляясь, говорил Фрэнсис. Пока от тебя есть польза – хорошо. А стал бесполезен – выбрасывают. Без сомнения, продолжал он с горечью, если дело примет плохой оборот, Роджер как-нибудь да выкрутится. Самым благородным образом он пойдет на попятный – и столь же благородным образом в грязь втопчут его советников.

– Никакая грязь к вам не пристанет, – сказала Маргарет.

Теперь Фрэнсис заговорил уже более трезво. Сейчас его еще не могут отстранить, сказал он, по крайней мере так ему кажется. Никто не посмеет сказать, что он человек опасный. И однако, когда все это кончится – победой ли или провалом, – им будет все-таки сподручнее обойтись без него. Пойдут разговоры, что он не вполне на месте. Можно подобрать людей понадежнее. Пока наш мир таков, как он есть, от людей требуется все большая и большая благонадежность. Нельзя позволить себе выделяться из толпы. Если ты хоть на волос отличаешься от других, никто не рискнет взять тебя на работу. Нужен только один талант – способность подпевать другим, она дороже всего. И потому его выставят за дверь.

Мы продолжали спорить.

– У тебя уж слишком тонкая кожа, – сказал я самым резким тоном.

Маргарет перевела взгляд с Фрэнсиса на меня. Она знала, что творилось весь день у меня в душе. И, наверно, думала, что, когда Фрэнсис уйдет, она скажет словечко-другое о том, что не у него одного слишком тонкая кожа.

34. Гонимые – чисты

На другой день вечером мы с Маргарет доехали на такси до Набережной и пошли в Темпл-гарденс. Весь день нас донимали новостями, и я был сыт по горло. Роджеру позвонил парламентский организатор партии. Иные из рядовых парламентариев, пользующихся в партии известным влиянием, волнуются, и их необходимо успокоить. Роджеру следует с ними встретиться. Два лидера оппозиции накануне вечером выступали в провинции с речами. Никто еще не может сказать, на чью сторону станет общественное мнение.

Да, думал я с каким-то недоумением, глядя за реку на угрюмое лондонское небо, мы, кажется, близки к кризису. Как далеко это зашло? Быть может, через несколько месяцев некоторые учреждения в этой части Лондона переменят вывески. Быть может, и еще люди – те, чья жизнь проходит под этим угрюмым небом в зареве огней, – вступят в неравный бой.

Так думают Роджер и остальные, приходится так думать, иначе еще трудней было бы делать свое дело.

Но эти другие не спешили откликнуться. Кое-кто отозвался, но не так уж много. Вероятно, они давали о себе знать в кулуарах – очень редко, когда им самим грозила прямая опасность. А когда им ничто не грозило, они, пожалуй, вовсе не давали о себе знать.