Кормилец

– Мы почти закончили. У меня осталась всего пара вопросов. Если вы не против, я не буду их записывать. Надо торопиться. По статистике, девяносто процентов найденных приходится на первые сутки поисков.

– Конечно. Задавайте, – кивнул Игорь.

– В последнее время вы не замечали никаких странностей в поведении детей? Какие-то неожиданные мысли, вопросы или действия? Может быть, имели место какие-нибудь события, важные для детей?

– Странности и события, – повторил Игорь и потер лоб. – Не знаю. Недели три назад Лиза, кажется, поссорилась с подругой. Она не говорила об этом, но я думаю, что это так. А еще через неделю она поссорилась с Сережей и на каникулах уехала к бабушке, чтобы не встречаться с братом. Она вообще-то неконфликтная девочка, так что эти обстоятельства вполне можно считать странными.

Что касается Сережи, то все его поведение – одна огромная странность. Какие у него могли быть события? Ну, измалевал сестре альбом, напугал ее и довел до слез. Сказал что-то учительнице – к нам на дом ходит учительница, заниматься с сыном, и она попросила отгулы. Кажется, из последнего это все.

– Никто не угрожал вам? – резко перепрыгнул с темы на тему Кононов.

Игорь запнулся, перед тем как ответить. Но перед ним сидел сотрудник из Следственного комитета, а не охотник за приведениями.

– Нет.

– Вы сказали, что у сына задержка развития. А какому возрасту он соответствует в интеллектуальном плане? Хотя бы примерно.

Внутренним взором Игорь окинул круг вопросов, занимавших сына.

– В некоторых аспектах он еще пятилетний ребенок. – Игорь подумал об утреннем туалете и крестах в тетрадях. – А в чем-то не отстает от сверстников.

Хочу посмотреть на ее писюшку.

Это был, пожалуй, единственный соответствующий Сережиному возрасту интерес. Почти нормальный. Если забыть о том, что Лизе всего десять лет, и о том, что она ему сестра.

10

Большую часть фотографий Марина хранила на планшете в папке «Моя семья». Но был и детский альбом, с овальным вырезом в обложке, из которого выглядывали, обнявшись, Сережа и Лиза. Сквозь овал не было видно рыжего котенка, сидевшего у Лизы на руках. Тоже когда-то пропавшего.

Марина вытащила снимок из альбома и внимательно рассматривала его, выгнув приподнятые брови и сжатые губы в равно изогнутые подковы. Эту же маску грустного Арлекина Игорь видел много лет назад, когда нашел жену на лавке около магазина «Океан».

– Все разъехались, – сказал Игорь и сел рядом с женой на кровать. – Собака ничего не нашла.

Фотография размерами была намного больше УЗИ-снимка, цветной, плотной, матовой. На этом различия заканчивались. Игорь вытащил фотографию у нее из рук и положил обратно в раскрытый альбом. Марина продолжала смотреть на пустые руки.

– Как ты себя чувствуешь? – Игорь взял ее за запястье.

Рука была холодной, как будто Марина только что вошла в дом с улицы.

– Приходил следователь. Кажется, нормальный парень. Он сказал, что найдет детей, и я ему верю. Он сказал, что не ляжет спать, пока не найдет их.

– Тогда он сдохнет от бессонницы, – ответила Марина, упала спиной на кровать и рассмеялась. – Жаль, что я не успела с ним познакомиться. Можно было через него передать привет Лизе и Сереже.

– Марин, не надо.

Игорь притянул ее к себе и обнял. Сердце жены выдавало за сотню ударов в минуту.

– По дороге из школы я снова заходила в сквер и к супермаркету. Их там нет. Наши дети ушли к Богу в один день. Кто бы мог подумать, что такое бывает. – Ее голос срывался. – Я даже не положила им с собой по бутерброду. Зачем ты отпустил их, Игорь? Надо было мне пойти вместе с ними. Не было бы так тошно. Хотя еще не поздно. Верно? Ведь еще не поздно?

Он хотел еще поговорить с ней, успокоить ее, но передумал. Истерика – тоже своего рода забытье, рефлекторный кульбит сознания, бегущего от огромной, невмещающейся тревоги. И в данной ситуации это бегство оправданно. Марине так будет лучше.

Игорь вышел из комнаты и вернулся с рабочей борсеткой. Ампулы «Фентанила» с шприцом лежали в боковом кармане. Он порезался, когда обламывал конец ампулы. Но сделать укол оказалось нетрудно. Он пообещал Марине, что от укола она заснет, а когда проснется, кошмар закончится. Она спросила: «Честно?» – и он кивнул. Ложь звучала слишком притягательно для того, чтобы она могла от нее отказаться.

11

Когда Марина заснула, Игорь поправил подушку, набросил ей на ноги покрывало и вышел в прихожую. За окнами было темно. По подоконникам барабанил дождь. Ветер громыхал железными листами крыши. Шансы самостоятельно отыскать детей посреди ночи, после того как это не удалось по-светлому сделать вдвоем, были равны нулю.

«Безнадежные вопросы – мой конек», – попробовал сострить он. Но шутка не получилась.

Он долго не мог отыскать на вешалке свою куртку. Она оказалась в шкафу – туда ее зачем-то перевесила Марина. Оделся и натянул на голову вязаную шапочку. Точно такую, как у нарисованного на желтом фургоне коммунальщиков парня. Словно тайное послание к Наташе. Понять – значит простить.