Кормилица по контракту

Кира больше не окликала ее. Валя понимала, что проиграла начисто, без всякого шанса на реванш. Вадима теперь не переубедить – он уверен, что Валя спала с ним из-за денег. А то, что она ушла, не взяв гонорара, считает просто ловким трюком и позерством.

Да и стоит ли его переубеждать? Ей ведь и в голову не приходило, в какую драму она вмешалась. Возможно, самой судьбой положено, чтобы Вадим наконец достался Кире, так долго и терпеливо дожидавшейся его любви. Валя обязана уйти, уступить, смириться…

29

…Она шла по темным, заснеженным улицам к остановке. Навстречу то и дело попадались веселые, шумные компании, загодя начавшие праздновать Новый год. Из одной ее окликнули:

– Девушка, айда с нами! Не пожалеешь!

Валя молча помотала головой и побрела дальше.

Остановка была пуста, очевидно, автобус на Москву только что ушел. Рядом затормозила темная иномарка. Из окошка высунулась молодая, ослепительно красивая брюнетка.

– Вам в город?

– В город.

– Садитесь, отвезу.

Валя, не задумываясь, влезла в салон. Брюнетка нажала на газ, обернулась и мельком глянула на нее.

– А я вас уже видела. Ей-богу. Много раз. Вы всегда ходили с коляской, такой симпатичной, серо-голубой. Покупали своему малышу грушевый сок в палатке на углу Кирпичной и Зеленой улиц. С вами еще часто бывал высокий черноволосый мужчина. Ваш муж?

– Нет. Отец ребенка. А я всего-навсего его кормилица.

– Вот как? – Брюнетка разочарованно качнула головой. – А я-то думала – какая эффектная пара. Я там, на углу, в минимаркете работаю. Инга меня зовут.

– Валя, – тихо проговорила она.

– А что грустим? Да еще и в канун праздника? Личные неприятности?

– Пожалуй.

Брюнетка понимающе улыбнулась.

– Ну, это дело житейское. Поболит и отпустит. У меня вот тоже полный облом. Только сегодня утром разбежалась со своим бойфрендом. Он на Майорку укатил с моей подружкой. Ну и пусть голубятся, мне не жаль! – Она отчаянно тряхнула длинными иссиня-черными волосами, помолчала немного и спросила с любопытством: – А у тебя-то что стряслось?

Валя промолчала.

– Да, подруга, ты не из разговорчивых, – укоризненно заметила Инга. – Ну и черт с тобой. Давай лучше музыку послушаем. – Она включила на полную громкость стереосистему.

Больше они не разговаривали, ехали молча под оглушительное буханье колонок. Наконец впереди показался освещенный щит «Москва».

– Приехали, – проговорила Инга, чуть сбавляя скорость. – Дальше куда?

Валя поколебалась и назвала адрес Тенгиза. Она не собиралась оставаться у него ни дня, но ее преследовало неодолимое желание хоть на мгновение взглянуть ему в глаза. Спросить, как можно обнимать сонное, бесчувственное тело под прицелом фотокамеры и клясться в любви человеку, которого сам же вымазал грязью с головы до ног.

Инга послушно развернула машину на перекрестке и понеслась в указанном направлении. Вскоре они уже стояли у знакомого дома, который Валя покинула несколько дней назад.

– Спасибо. – Она протянула девушке деньги.

– Пожалуйста. – Та спрятала купюры в бардачок, помахала на прощание и умчалась в ночь.

Валя подошла к двери подъезда, долго стояла, прежде чем набрать код домофона – ключи от квартиры она позабыла в спешке и суете, когда уезжала к Антошке. Наконец решилась, набрала нужные цифры.

Никто не отозвался. Валя надавила на «сброс» и повторила вызов. Снова молчание.

«Спит, – с ненавистью подумала она о Тенгизе. – Спит себе спокойно, подонок, мразь! И совесть его не мучает нисколечко».

Валя в третий раз, со всей силы принялась жать на потертые металлические кнопки. Домофон внезапно захрипел, а затем из динамика донесся чужой, далекий, словно замогильный голос:

– Да. Кто там?

«Наверное, не туда попала», – решила Валя. Она уже дотронулась до клавиши сброса, но голос повторил громче:

– Кто это?

Ей пришло в голову, что Тенгиз мог позвать гостей, и это говорит один из них, в то время как сам хозяин пребывает в отключке.

– Позовите Тенгиза, – попросила она в динамик.

– Тенгиза? – задумчиво переспросил странный голос. – А его нет.

– Куда это он, интересно, делся? – с раздражением произнесла Валя. – В ларек побежал?

– Он умер.

Она едва не упала, поскользнувшись на обледенелом асфальте, но ухватилась за ручку двери.

– Что за идиотские шутки? Кто это, вообще, говорит?

– Его отец. И это не шутки… Валентина. Ведь ты Валентина, правда?

Теперь Валя отчетливо расслышала в голосе южный акцент, который поначалу не заметила. У нее резко закружилась голова, ноги подкосились. Она буквально висела на дверной ручке, готовая вот-вот лишиться чувств.

– Заходи, – сказал Муртаз Аббасович.

Запищал сигнал, и Валя, не помня себя, зашла в подъезд. Добрела до лифта, дождалась, пока раскроются двери.

Муртаз Аббасович ждал ее на лестничной площадке. Он был без пиджака, в одной ослепительно-белой рубашке и галстуке. Лицо его было красным и совершенно мокрым, но спокойным.

– Что случилось? – с ходу бросилась к нему Валя. – Что с Тенгизом? Он заболел?

– Он вскрыл себе вены. Три часа назад. «Скорая» опоздала, слишком большая потеря крови. – Муртаз Аббасович говорил ровно и тихо, словно читал молитву.

Валя остановилась, отпрянула от него.