Корни

Чуть ниже по течению Кунта вышел на тропинку, которую сам протоптал к старому мангровому дереву. Дерево уже хорошо знало его – так часто он здесь бывал. Подтянувшись на нижней ветке, он забрался на свое любимое место у верхушки. Ясным утром солнце приятно грело ему спину. Он видел все – до следующего изгиба болонга, по-прежнему покрытого спящими птицами. За птицами начинались рисовые поля, испещренные маленькими бамбуковыми хижинами, где женщины могли оставлять своих младенцев. Интересно, в какой из них оставляла его мать, когда он был маленьким? Ранним утром это место всегда вселяло в Кунту ощущение глубокого покоя и восхищения. Нигде больше он такого не испытывал. Здесь он ясно осознавал, что все вокруг в руках Аллаха – такого чувства не было даже в деревенской мечети. Все, что Кунта видел, слышал и обонял с верхушки этого дерева, было древнее человеческих воспоминаний. И все это будет жить, когда он, и его сыновья, и сыновья его сыновей уйдут к предкам.

Отойдя от болонга, Кунта пошел на лучи солнца. Он добрался до окруженной высокой травой рощи, где собирался вырубить кусок бревна, подходящего для корпуса барабана размера. Если начать сушить и выделывать зеленую древесину сегодня, то дерево будет готово как раз к тому моменту, когда через полторы луны они с Ламином вернутся из путешествия в Мали. Входя в рощу, Кунта уголком глаза заметил быстрое движение. Это был заяц. Собака-вуоло бросилась за ним в высокую траву. Конечно, собака гналась за зайцем ради развлечения, а не ради еды – она громко лаяла. Кунта знал, что по-настоящему голодные вуоло никогда не лают на охоте. Заяц и собака скрылись из виду, но Кунта знал, что собака вернется, как только потеряет интерес к погоне.

Он направился в центр рощи, где можно было выбрать дерево со стволом нужного размера, гладкости и округлости. Мягкий мох пружинил под ногами. Кунта углублялся в рощу, и воздух здесь был влажным и холодным. Солнце не поднялось еще достаточно высоко, чтобы его лучи проникли сквозь густую листву. Положив оружие и топор у поваленного ствола, он бродил по роще, осматривая и ощупывая разные деревья и выбирая подходящее – чуть больше, чем ему нужно, ведь дерево должно было усохнуть. Он склонился над подходящим бревном и вдруг услышал резкий хруст сломавшегося сучка, а потом громкий крик попугая над головой. Наверное, собака вернулась, подумал он. Но тут же понял, что взрослая собака никогда не сломает сучка. Кунта мгновенно развернулся и словно в тумане увидел белое лицо, поднятую тяжелую дубинку, услышал тяжелые шаги. Тубоб

! Он резко поднял ногу и ударил человека в живот. Живот был мягкий. Кунта услышал крик. Что-то тяжелое и твердое обрушилось на затылок Кунты и соскользнуло на его плечо. Зашипев от боли, Кунта повернулся спиной к мужчине, который, скорчившись, лежал у его ног, и замолотил кулаками по лицам двух чернокожих. Черные набросились на него с большим мешком. Другой тубоб размахивал короткой, толстой дубинкой – на этот раз Кунте удалось увернуться.

Ему нужно было какое-то оружие. Кунта прыгнул на своих преследователей – он кусался, царапался, наносил удары кулаками и коленями… Он даже не чувствовал боли от ударов дубинкой по спине. На него набросились трое. Земля пружинила под их весом. Чье-то колено ударило Кунту по спине – от боли у него перехватило дыхание. Он раскрыл рот и впился в чужую плоть. Зубы его кусали и рвали врага. Онемевшие пальцы нащупали лицо, и он сильно надавил на глаз. Он успел услышать вой человека, прежде чем тяжелая дубинка ударила его по голове.

Тут раздалось рычание собаки, крик тубоба, а потом жалкий скулеж. Поднявшись на ноги, извиваясь всем телом, чтобы уклониться от ударов дубинки, вытирая глаза от заливавшей их крови, Кунта увидел, как один чернокожий прикрывает лицо, а тубоб, придерживая окровавленную руку, стоит над трупом собаки. Двое других окружали его с поднятыми дубинками. Закричав от ярости, Кунта бросился на второго тубоба. Его кулаки крушили тело с силой толстой дубинки. Почти задыхаясь от ужасной вони тубоба, Кунта отчаянно пытался вырвать дубинку. Почему он их не услышал, не почувствовал, не ощутил их запаха?!

И тут дубинка чернокожего снова обрушилась на Кунту. Он рухнул на колени, и тубоб вырвался. Голова Кунты готова была взорваться. Он ревел и рычал, молотил руками в воздухе. Все расплывалось перед глазами от слез, крови и пота. Теперь Кунта сражался не просто за свою жизнь. Оморо! Бинта! Ламин! Суваду! Мади! Тяжелая дубинка тубоба ударила его в висок. И наступила темнота.

Глава 34

Кунте казалось, что он сошел с ума. Голый, закованный в цепи, он очнулся на спине рядом с двумя другими мужчинами. Вокруг царила полная темнота, было душно, жарко и удушающе воняло. Слышались крики, плач, молитвы, звуки рвоты. На груди и животе он ощутил собственную рвоту. Тело у него безумно болело – все четыре дня с момента поимки его жестоко избивали. Но больше всего болело место между лопаток, куда прижимали раскаленное железо.