Корни гор. Книга 2: Битва чудовищ

Сжав зубы и стараясь подавить ужас, Торбранд приблизился. В его руке был рычаг, способный поднять и опрокинуть мир. Он осознавал, что собирается сделать: древний корень Квиттинга будет обрублен его рукой, и дальше мир двинется по каким-то другим дорогам. Но, подойдя к великану на длину вытянутого клинка, Торбранд остановился: перед лежащим Свальниром он, даже со своим чудесным мечом, был не больше мальчика перед горой. Как его убивать? Где его сердце? Торбранд не мог даже увидеть все тело великана и даже вытянутой рукой не достал бы до его груди. Мельком вспомнились саги: сердце великана не в нем, а на далеком острове в море, на восток от солнца, на запад от месяца, в яйце, которое держит в клюве селезень, плавающий по озеру…

– Бей! – Хёрдис опять взмахнула горящей веткой и показала на шею лежащего. – Все равно куда! Главное – меч! Он убьет его. Бей!

Опомнившись, Торбранд оказался не на острове посреди моря, а в темной, душащей своим мраком пещере, и ведьма его судьбы размахивала пламенным стягом, призывая к подвигу. Скорее отсюда, к воле, к свету!

Торбранд глубоко вдохнул, сжал рукоять меча обеими руками и поднял над головой. Клинок мигом налился тяжестью и жаждал обрушиться вниз, жертва тянула его к себе, так что удерживать меч поднятым стало трудно. Нужно было призвать имя Повелителя, но Торбранд не помнил ни одного – сюда, в сердце Медного Леса, не проникали светлые взоры с вершин мира. Но где-то оно есть, Широко-Синее небо, гремящее громами, пылающее молниями… Где-то скачут на диких конях Девы Гроз, сестры черноволосой и синеглазой Регинлейв, и огненные мечи в их руках пронзают грозовые тучи, такие же огромные и черные, как тело великана, и проливают на землю живительный дождь, открывают дорогу свету…

Держа в душе образы грома и молний, Торбранд изо всех сил опустил меч. И грянул громовой удар, блеснула сильная молния, так что сам конунг на миг ослеп и отшатнулся, отброшенный невидимой силой. Раскаты грома наполнили пещеру и стократно отдавались от каждой стены. Клинок в его руках ослепительно сверкал черным и золотым. Истошно крикнула ведьма, и тут же ее крик был поглощен каменным грохотом.

Великан вставал. Ревя и громыхая, как будто разом обрушились все горы Медного Леса, он поднимался головой к вершине пещеры, и огненный свет, наполнявший ее, позволял видеть каждое движение исполина. Пламя жгло глаза, по щекам Торбранда катились слезы; он не испытывал ни торжества, ни ужаса, не в силах понять, что сделал его удар, убил ли он великана или только разбудил на гибель обидчикам. Свальнир вставал и заполнял собой всю пещеру; стало так тесно, что не удавалось вздохнуть. Мельком Торбранд увидел лицо великана, бессмысленно искаженное, и тут же всякое лицо вообще пропало: на вершине скалы, в которую на глазах превращался Свальнир, не осталось ни единой человеческой черты.

Теперь Торбранда спас малый рост – великан не задел его. Великан ревел; у него уже не оставалось рта, грохочущий каменный рев вырвался со всей поверхности тела. Огромная нога, выступ скалы, ударила о пол пещеры, так что камни брызнули во все стороны и воздушная волна отбросила Торбранда. Великан топал снова и снова, в слепой ярости отыскивая невидимого врага; грохот стал так нестерпим, что уши заложило, а камни летели во все стороны дождем. Один обломок толкнул Торбранда в грудь, и тут же какая-то неведомая сила прижала его к стене. Ведьма стояла перед ним, своей спиной прижав его к стене и защищая раскинутыми руками: ей каменный дождь не мог причинить вреда. Она визжала так пронзительно и дико, что обрывки ее визга доходили до слуха Торбранда даже сквозь рев великана.

Топая по полу пещеры, Свальнир двигался к выходу, на ходу теряя очертания человеческого тела. Человеческий облик опадал с порождения диких гор, как старая шкура, как наведенный морок. Истинные силы каменной стихии рвали его изнутри и, вырвавшись, грозили смести и погубить все вокруг. Смертельный удар отнял у Свальнира переменчивый облик, и он возвращался в естественное состояние своей природы, становился снова камнем, из которого когда-то вышел. Только так и можно убить великана; только возвращение к каменной неподвижности и означает для смерть для сына Медного Леса.

Великан встал над зевом пещеры, и у Торбранда перехватило дыхание: отрезанный от неба, сам воздух в пещере мгновенно умер.

А потом великан выпал наружу. Вся земля содрогнулась, горы подпрыгнули и рухнули вниз, и колебания еще долго ходили где-то внизу, добираясь до самых глубинных пределов вселенной.

В пещере вдруг стало тихо и почти темно. Горящая ветка Хёрдис пропала под каменным градом, и только меч в руке Торбранда мягко светился беловатым светом. Постепенно сияние гасло.