Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3

Бросив последний испепеляющий взгляд на русского, позволяющего себе появляться на людях в заношенной и грязной одежде и нечищеных сапогах, ходячий скелет презрительно сжал тонкие как лезвие бритвы губы и с достоинством удалился, показывая до предела выпрямленной спиной переполнявшее негодование. Владимир снова поблагодарил бога, теперь уже за то, что не забросил в этот город, где русские, по всей вероятности, чувствуют себя, по меньшей мере, неуютно, а по большей – чужими.

Дом 36 оказался трёхэтажным узким зданием, зажатым с одной стороны двухэтажным домом, а с другой – тоже трёхэтажным, но более вытянутым ввысь. Третий этаж нужного дома венчала мансарда с трапециевидной черепичной крышей и большим круглым оконным колесом с редкими рамами-спицами. По фасаду выстроились в тесные ряды высокие окна без уродующих русских резных наличников, выкрашенные в белый цвет. Гладко оштукатуренная уличная стена давно требовала косметического ремонта, а входная дверь – покраски. За дверью, оказавшейся незапертой, была маленькая продолговатая площадка, на которую выходили три двери, и круто поднималась вверх деревянная лестница с деревянным решётчатым ограждением и гладко отполированными тёмными деревянными перилами. На втором этаже были две квартиры. К шестой нужно было подниматься на третий этаж. Там тоже было три двери: две с табличками, а под номером 6 – без. Владимир подошёл к ней, успокоительно прикоснулся к притаившемуся под мышкой «вальтеру», который забрался туда ещё в Минске, и нажал на белую кнопку в бронзовой розетке, стараясь расслышать сквозь стук крови в голове отзвук звонка в квартире и шаги за дверью. Когда трели звонка стали значительно слышнее шума крови в голове, Владимир прекратил попытки вызвать шаги за дверью и позвонил к соседям справа. Тотчас же, как будто там караулили, дверь отворилась, и в проёме, перегороженном металлической цепочкой, показалась пожилая женщина в блестящем пенсне и в халате с летящими на полях диковинными птицами. Она подозрительно посмотрела на занюханного русского, невесть, зачем ломящегося к приличным людям.

- Здравствуйте, - поздоровался Владимир, и потому, что она не ответила, понял, что толкового разговора у них, как и с прямой спиной с продуктами в авоське, не получится. – Скажите, пожалуйста, Немчин здесь живёт?

Она ответила, но на своём языке, и сразу захлопнула дверь, добавив из-за неё что-то, вероятно, оскорбительное.

Ничего не оставалось, как попытать счастья у других соседей. Туда Владимир звонил, уже заранее приготовившись к аналогичной встрече. Открыла девушка лет двадцати с симпатичным удлинённым лицом и большими внимательными серо-голубыми глазами. Тёмные, но не чёрные волосы были небрежно связаны сзади в свободный пучок, открывая чистый лоб, не тронутый перипетиями тяжёлого времени.

- Скажите, пожалуйста… - заученно начал мямлить Владимир.

- Вы к Фёдору? – перебила девица со свойственной молодости и, очевидно, характеру нетерпеливостью.

- Да… - чуть замешкался пришедший, вспоминая имя агента.

- А он на работе, - объяснила отсутствие шагов за дверью квартиры 6 осведомлённая молодая соседка. – Обедать не приходит. Будет после шести. Как вас назвать? – проявила напоследок женское любопытство.

Владимир обрадованно и благодарно улыбнулся, получив неожиданно всю необходимую информацию, но называть себя, на всякий случай, не стал.

- Старый товарищ, - и пообещал, не обманывая: - Вечером обязательно буду. До свиданья, фро… - чуть не докончил «ляйн», забывшись, покраснел и, заторопившись, повернулся и стал вприпрыжку спускаться с лестницы.

- Вы его брат? – донеслось сверху.

От неожиданного предположения Владимир запнулся и удержался от падения, схватившись за перила. Отвечать было нечего.

- Вечером познакомимся, - пробормотал он, зажевав обещание, и торопливо выскочил на улицу.