Король-Демон

План был простым, и, возможно, он мог привести к успеху, но цена победы должна была стать огромной.

— У вас есть какие-нибудь замечания, генерал армии а'Симабу?

Я внимательно посмотрел на мосты и городок на противоположном берегу.

— План неплохой, — вежливо произнес я, поскольку нас могли услышать ординарцы. — Но у меня есть одно предложение.

— Говори.

Голос Тенедоса был ледяным, как и морозный зимний воздух.

— Быть может, мой император, нам лучше пройти вон туда, чтобы я указал вам несколько слабых мест в обороне противника?

Недоверчиво взглянув на меня, Тенедос тем не менее спустился с пригорка. Домициус Отман направился было следом за императором, но я остановил его выразительным взглядом.

— Ну хорошо, Дамастес, — сказал император, когда мы остались одни. — Что я упустил?

— Ничего, ваше величество. Но возможно, есть способ... скажем так, повысить наши шансы на успех.

— Продолжай.

Мои предложения были краткими. Основная суть плана императора оставалась без изменений. Сомнение на лице Тенедоса сменилось сначала любопытством, затем восторгом. Когда я закончил, император возбужденно закивал.

Хорошо, хорошо. И я полный дурак, что не додумался до этого. Но я не могу поверить, что у майсирцев такая слабая охрана. Ладно, сколько человек тебе потребуется?

— По десять солдат, лучших из лучших, на каждую штурмовую группу. Двадцать человек им в поддержку. И вместе с ними десять ваших колдунов. Потом еще пятьдесят человек, чтобы держать мост и разбираться с теми, кто внизу. Это должны быть лучники. Первые тридцать человек набираем из разведчиков, остальные гвардейцы. Только добровольцев, и чтобы дисциплина была железной.

— По-моему, этого совсем недостаточно.

— Согласен, но от шестисот человек будет больше шума и меньше толку, — сказал я.

— А пока передовой отряд будет выполнять твой план?.. — спросил император.

— Саперы будут валить бревна, войска будут изображать бурную деятельность. Надеюсь, майсирцы решат, что мы начнем наступление с рассветом.

Тенедос хитро усмехнулся.

— Я так понял, ты и себя включил в передовой отряд.

— Разумеется. Разве я могу перепоручить это кому-нибудь другому?

Улыбка Тенедоса стала еще шире.

— Значит, ты конечно же понимаешь, что последует дальше.

— Нет... а, черт! Ваше величество, вы просто не имеете права...

— И все же я пойду с тобой. Разве нам уже не приходилось так поступать в прошлом? Помнишь, что случилось в последний раз?

Я понял, что спорить бессмысленно.

— А если все пойдет наперекосяк? — тем не менее попробовал возразить я.

— В таком случае, ни ты, ни я об этом уже не узнаем, не так ли? Ну, принимайся за дело. А мне нужно подготовить кое-какие заклинания.

Порой я гадаю, каково служить в армии, в которой трибуны и императоры знают свое место. Готов поспорить, это меньшее безумство по сравнению с тем, что выпадает на долю нумантийского воина. Йонг заявил, так же категорично, как и император, что отправится с первым десятком. Я возражал довольно вяло, и не потому, что заранее признавал свое поражение: командир разведки прекрасно владел ножом, а подобное умение мне сейчас очень требовалось.

Свальбард и Курти также вызвались идти впереди. Я долго колебался, так как мне хотелось, чтобы Курти, меткий стрелок, находился со вторым отрядом из двадцати человек. Однако в конце концов я уступил.

Последние два часа перед закатом я провел, скорчившись под обледенелым кустом и наблюдая сквозь снежные заряды за двумя мостами и островами, отмечая характерные приметы, которые можно будет разглядеть в темноте.

У меня за спиной армия готовилась к переправе. Тут и там сновали саперы, валившие деревья и подтаскивавшие бревна к берегу. Примерно двести пятьдесят человек — все, что осталось от Баранской гвардии, элитного полка Мируса Ле Балафре, при переходе через границу насчитывавшего больше трех тысяч солдат, — выдвинулись на восток, на милю вниз по течению, особенно не стараясь скрыть свое передвижение от майсирских наблюдателей.

Увидев застрявшую на мели перевернутую рыбацкую лодку, я попросил саперов вытащить ее на берег.

Когда стемнело, я вернулся в ставку императора. В просторном шатре, обогреваемом жаровнями, были накрыты столы. Я увидел копченую ветчину, консервированную рыбу, свежий бекон, только что выпеченный белый хлеб и даже устриц и сыр — лакомства, о которых забыл еще в Джарре.

Я едва не взбесился от злости, но затем понял, что этот ужин предназначается не для придворных, а для солдат штурмового отряда, первых тридцати, которым предстояло пойти вместе со мной, и десяти военных колдунов. Чуть поодаль ели двести гвардейцев, и хотя их трапеза была не такой роскошной, как у нас, все равно она превосходила то, что они видели в течение последнего сезона.

Солдаты выпачкали себе лица и руки грязью и срезали с мундиров все блестящее — медали, пуговицы, галуны. Помимо мечей и сабель каждый разведчик был вооружен длинным ножом, а многие к тому же имели мешочки с песком, утяжеленные свинцом.