Король Георг V

Среди заслуг Вести особенно отмечался его выдающийся вклад в победу над врагом: в военное время он бесплатно передал свои холодильники в распоряжение правительства. Однако во время парламентских дебатов, посвященных обсуждению этого наградного листа, военный министр признал, что на самом деле «Юнион коулд сторидж компани» было заплачено за использование ее складов в Гавре и Булони. Выяснилось также, что Вести, давая показания Королевской комиссии по подоходным налогам, сознался, что во время войны перевел свой мясной бизнес в Аргентинскую Республику, дабы избежать британских налогов. Этот маневр стоил Казначейству около 3 млн фунтов, причем от 3 до 5 тыс. англичан лишились работы.

Уоринга палата общин обвинила в том, что он сколотил состояние на поставках во время войны военного оборудования, к тому же разорив акционеров, которые вложили деньги в его прежнюю компанию. Услышав эти обвинения, новоиспеченный пэр крикнул из ложи для почетных гостей: «Это лживое утверждение!»

Уильямсон, получивший титул лорда Форреса, с не меньшей энергией защищал себя на заседании верхней палаты. Он обвинялся в том, что вел свои дела в Южной Америке, нарушая, таким образом, введенный во время войны запрет торговли с врагом. Департамент внешней торговли Форин оффис не сомневался, что его компания держала нос по ветру. В архивах департамента хранились обширное досье и 12-страничный меморандум о деятельности фирмы, подготовленный для военного кабинета министром по делам блокады лордом Робертом Сесилом. «Дело было передано главному прокурору, — сообщал личный секретарь Керзона, — и хотя обвинение так и не было выдвинуто, компания на время лишилась лицензии». Через три дня он снова написал министру иностранных дел: «Во время войны фирма вела себя предосудительно, о чем им и заявил сэр Ф. Поллок, ревизор Д.В.Т. К записи этой беседы прилагались перехваченные письма фирмы, содержащие рекомендации, как, оставаясь в рамках закона, обойти запрет на торговлю с врагом, а также ряд протоколов Д.В.Т. убийственного характера». Автор письма, будущий лорд Ванситтарт, и на сей раз не удержался от шутки. «О temporal О Forres![98]

» — в заключение добавил он.

Если относительно лорда Форреса еще могли быть какие-то сомнения, то сэр Джозеф Робинсон даже не рассчитывал на снисхождение. Запись в наградном листе характеризовала его как председателя «Робинсон саут эфрикен бэнкинг компани».[99] Однако оказалось, что этот банк прекратил существование еще семнадцать лет назад. Более тесно имя Робинсона было связано с компанией «Рэндфонтейн истэйтс». Являясь ее председателем, он на свое имя покупал так называемые фригольды, то есть безусловные права собственности на недвижимость, после чего по завышенной цене перепродавал их собственной компании, не ставя об этом в известность других акционеров. Когда обман раскрылся, последовали длительные тяжбы в южноафриканских судах; и в итоге он был вынужден уплатить 500 тыс. фунтов компенсации. Лишь в ноябре 1921 г. арбитражная комиссия Тайного совета

[100] отвергла его апелляцию, так что появление его имени в наградных списках уже через семь месяцев никак не могло быть оправдано.

Ллойд Джордж был полон решимости погасить скандал, вызванный присвоением Вести, Уорингу и Форресу звания пэра. Дело Робинсона было настолько грязным, что защищать его не представлялось возможным. Единственный выход — убедить его самого отказаться от звания, о присвоении которого было уже объявлено, но официально еще не подтверждено. Но когда эмиссар Даунинг-стрит прибыл в занимаемый Робинсоном номер в отеле «Савой», глухой старый мошенник сначала не понял цели этого визита. «Сколько еще?» — якобы спросил он, устало потянувшись за чековой книжкой.

В конце концов он согласился написать премьер-министру письмо, которое должно быть прочитано в палате лордов. В этом исполненном горечи письме Робинсон с достоинством заявлял, что не добивался звания пэра, что в свои восемьдесят два года он уже не стремится к подобным вещам и поэтому умоляет его величество разрешить ему отказаться от этой чести.

Король, однако, так этого не оставил. Четыре дня спустя он в довольно решительных выражениях заявил Ллойд Джорджу о своем «глубоком беспокойстве по поводу весьма неприятной ситуации, возникшей в связи с наградами»: