Король Георг V

К 8 июня король уже смог надеть фрак, хотя и не стал выезжать из Виндзора в Лондон. Поэтому для принесения присяги новым министрам пришлось приехать к нему на поезде. На станции их уже ждал ряд открытых экипажей из королевских конюшен. Однако на всех мест не хватило, так что в конце процессии пришлось пристроить одноместный экипаж, в котором в гордом одиночестве сидел вытянувшийся в струнку канцлер герцогства Ланкастерского сэр Освальд Мосли. По прибытии в замок Макдональд был замечен прячущим недокуренную сигару в стоявший у входа цветочный горшок. Во время церемонии король нарушил традиционное молчание, сказав министру труда мисс Маргарет Бондфильд, что рад принимать первую женщину — члена Тайного совета. «Его улыбка при этом, — отметила она, — была сердечной и искренней». Перед возвращением в Лондон министрам предложили легкий завтрак. Садясь в поезд, канцлер Казначейства заметил начальнику станции, что весьма признателен местным жителям столь радостно встречающим его в вотчине короля. Начальник станции на это ответил, что приветственные крики издают вовсе не жители Виндзора, а экскурсанты из центральных графств. Страдания Сноудена только начинались.

Как и в 1924 г., лейбористы добивались за границей гораздо больших успехов, чем у себя дома. Макдональд, по-прежнему в основном определявший внешнюю политику, стал первым британским премьер-министром, посетившим в Вашингтоне президента Соединенных Штатов, — жест примирения, который привел к заключению соглашения о военно-морском паритете. Сноуден также хорошо зарекомендовал себя, добившись определенных сдвигов в выплате Германией репараций. Как всегда, король оказался щедр на ободрение и похвалу; нарастающее беспокойство вызывали у него лишь усилия Гендерсона по улучшению отношений Британии с Советской Россией — этот процесс был еще в 1924 г. начат Макдональдом, но в 1927-м прерван по инициативе Остина Чемберлена.

Проштудировав ежегодные секретные отчеты Скотленд-Ярда о коммунистическом влиянии в Британии, король обвинил свое правительство в бездействии. Однажды он обратился к Бальфуру, являвшемуся тогда почетным ректором Кембриджского университета, с вопросом: почему Морису Доббу, известному марксисту-экономисту, упоминаемому в отчетах разведки, позволяют свободно заниматься коммунистической пропагандой среди студентов? Проведенное Бальфуром расследование, однако, показало, что общение Добба со студентами носит исключительно академический характер. Король прилагал все усилия, чтобы исключить тот ошибочный идеализм, с которым лейбористы относились к советской системе. Так, он напоминал министру иностранных дел, благочестивому нонконформисту, о распространяемой из Москвы антихристианской пропаганде, но это так и не произвело на того должного впечатления. «Гендерсон чертовски упрям и очень тщеславен», — заметил король Менсдорфу.

Осенью 1929 г. он вступил в острый конфликт с правительством, которое намеревалось полностью восстановить дипломатические отношения с Россией. В таком случае королю бы пришлось принимать у себя и пожимать руки полномочному послу этой страны, власти которой так и не раскаялись в жестоком убийстве царя и его семьи. В 1924 г. он был избавлен от этой неприятной обязанности, поскольку от главы государства не требовалось принимать Раковского, имевшего более низкий дипломатический ранг поверенного в делах. Пять лет спустя король просил и Макдональда, и Гендерсона сохранить дипломатические представительства в Британии и России на прежнем скромном уровне. Оба министра выразили ему сочувствие по случаю такой «действительно болезненной ситуации», но отказались удовлетворить его просьбу. Тогда король прибегнул к обману. Когда новый русский посол Г. Сокольников 29 декабря 1929 г. приехал вручать верительные грамоты, король сказался больным и попросил занять его место принца Уэльского. Тем не менее он все же не мог до бесконечности удерживать Сокольникова на расстоянии; 27 марта 1930 г., после утреннего приема, король обменялся с ним рукопожатием, а через несколько недель королева приняла в Букингемском дворце посла и его жену. Однако и эти редкие знаки внимания все равно доставляли королю мучения. В 1933 г., после состоявшегося в Виндзоре приема на открытом воздухе, король яростно накинулся на премьер-министра, хитростью заставившего его пожать руку М. Литвинову, народному комиссару иностранных дел СССР.