Король гнева

Мое перемирие с Данте держалось на удивление хорошо с момента нашего позднего свидания с закусками на прошлой неделе, но, несмотря на случайные разговоры, когда мы оба были дома, что случалось редко, учитывая наши плотные графики, мой будущий муж оставался загадкой.

— Нет лучшего вечера, чтобы узнать друг друга получше, чем сегодняшний. — Изабелла откинулась назад и вытянула руки над головой, в ее глазах зажегся озорной блеск. — В клубе есть много сексуальных уголков.

— Только не говори мне, что ты уже воспользовалась ими. Прошло всего лишь... — Я мысленно подсчитала, как долго она работает в Вальгалле. — Три недели.

— Конечно, нет. — Она опустила руки. — Это против правил вступать в отношения с членами клуба. Я полностью за нарушение правил, но это лучшая работа, которая у меня была за последние годы. Я не потеряю её, чтобы стать зарубкой на постели какого-то богатого парня, каким бы горячим он ни был.

Выражение ее лица померкло, но потом снова стало ярким.

— Трахаться или не трахаться, я не могу дождаться, когда ты увидишь это место. Это просто безумие. Пол в вестибюле инкрустирован золотом в двадцать четыре карата, на крыше есть вертолетная площадка, где можно арендовать вертолет, который доставит тебя в любую точку трехгорного района на обед...

Она продолжала подробно описывать удобства.

Я улыбнулась энтузиазму Изабеллы, даже когда нервы зашевелились в моем животе.

Сегодня вечером должен был состояться мой официальный дебют в качестве невесты Данте Руссо.

Наша помолвка не считается, это была частная вечеринка, на которой присутствовали друзья и семья. А вот ежегодный осенний костюмированный гала-концерт в клубе Вальгалла совсем другое дело.

До этого я посещала десятки светских мероприятий, но меня никогда не приглашали в Вальгаллу, поскольку моя семья не была ее членом.

Я была на взводе больше, чем хотела признать, но, по крайней мере, Изабелла будет там. Она работала во второй половине гала-вечера, что означало одно гарантированно дружелюбное лицо.

Я разговаривала с ней по телефону еще несколько минут, пока она не ушла на свою смену.

Повесив трубку, я глубоко вздохнула, еще раз проверила свое отражение и нанесла второй слой красной помады для большей уверенности, прежде чем выйти из комнаты.

Пока я шла в фойе, из кухни доносились слабые звуки любимого итальянского игрового шоу Греты. Она любила смотреть телевизор во время готовки и говорила, что Данте установил маленький плоский экран на кухне, когда она начала у него работать. Он грозился убрать его, если ее блюда не будут соответствовать требованиям, но никто не воспринимал его угрозы всерьез.

Он был безжалостен к посторонним, но к своим сотрудникам относился как к семье, хотя и держал их на расстоянии вытянутой руки и возлагал на них очень большие надежды.

У меня свело живот, когда он появился в поле зрения.

Данте ждал в фойе, склонив голову над телефоном. Он придерживался темы 1920—х годов со своей фирменной точностью: элегантный твидовый костюм-тройка из угольного твида, подходящая к нему шляпа, фирменный хмурый взгляд.

— Если ты будешь продолжать хмуриться, твое лицо так и застынет. — Я попыталась говорить легким тоном, но вышло неловко и с придыханием.

Его глаза метнулись вверх.

— Очень х... — Резкая пауза в его фразе зарядила воздух, внезапная и разрушительная, как удар молнии.

Мои шаги замедлились, а затем и вовсе остановились.

Каждое нервное окончание заискрилось от осознания, мурашки побежали по позвоночнику, а кислород покинул мои легкие, когда наши взгляды встретились.

Данте не сводил с меня глаз, но его внимание каким-то образом касалось каждого сантиметра моего тела, пока оно не ожило, как черно-белый фильм, переведенный в техноцвет.

— Ты выглядишь... — Он сделал паузу, на его лице промелькнула не поддающаяся определению эмоция. — Хорошо.

Темное, бархатистое звучание слова хорошо пронеслось по моим венам.

Зеркало рядом с ним отражало то, что он видел — кружевное платье из бисера цвета слоновой кости, обнажавшее мою спину и плечи и ниспадавшее изящной линией до бедер. Замысловатые, густо вытканные узоры на стратегических участках не позволяли платью быть полностью прозрачным, но оно все равно граничило бы со скандалом, если бы не элегантный крой.

Наряд обнажал километры кожи и заставлял меня выглядеть почти голой на расстоянии, но в Вальгаллу одеваются не для того, чтобы слиться с окружающей обстановкой.

Они одеваются, чтобы выделиться.

— Спасибо. — Я проглотила хрипоту и попыталась снова. — Ты тоже. Двадцатые тебе идут.

Уголок его рта приподнялся.

— Спасибо.

Он протянул руку и после недолгого колебания я взяла ее.

Тишина окутала нас, когда мы поднялись на лифте в вестибюль и скользнули на заднее сиденье ожидающего нас Роллс—Ройса.

Я провела рукой по юбке, не зная, что еще сделать.

— Как работа? — спросила я, когда молчание затянулось к некомфортной точке. — Я почти не видела тебя всю неделю.

— Скучала по мне? — Веселье удлинило его манеру говорить.

— Так же, как моряк скучает по цинге.