Король и его королева

Изображение на экране двигалось на высоте колена. Сварог распорядился поднять его повыше. Немощеная, но чистенькая улица, застроенная двухэтажными приличными домиками, сразу видно, принадлежащими зажиточным хозяевам — аккуратные вывески торговых лавок и разных дел мастеров, ни луж посреди дороги, ни бродящих свиней, — ну, как-никак провинциарий… Он сверился с картой — теперь налево и прямо, прямо, не сворачивая…

Вот оно! Первый этаж каменный, второй — из потемневших бревен. Слева — вход во двор, справа — вход в небольшую лавочку под вывеской «Корас Вингельт. Ювелирные работы, починка украшений». Что ж, все правильно: солидные ювелирные заведения, даже в столицах, никогда не стремились к пошлому размаху — сплошь и рядом помещались в заведениях немногим побольше этого. Но в задних комнатах как раз проворачивались миллионные дела. Специфика ремесла.

Он, конечно, никогда не видел Алиту Вингельт, но по описанию Интагара узнал ее моментально: красивая, ничуть не полноватая брюнетка лет тридцати. Она как раз закрывала ставни в лавочке. Итак, она еще там. Возможно, Вингельт ожидал от Сварога долгой разработки, а не повторения истории с Эгле. Возможно, Вингельт был слишком занят далеко отсюда. Возможно, наконец, этой ночью он ее все же заберет. Но ничего тут не поделаешь: Сварог прекрасно помнил свое поражение. Чтобы тщательно подготовить серьезную операцию, нужны как минимум сутки. Даже если Вингельт опередит, он не заберет с собой весь Гартвейн — и быть не может, чтобы там не осталось никого и ничего интересного.

Ну и, наконец, смеркалось. Вскоре Золотые Шмели должны уйти в Токеранг — а наблюдать их глазами, пожалуй, еще важнее, чем устроить на Вингельта охоту с живцом…

Глава V

Сюрпризы и находки

С сумерками Вентордеран покинули все посторонние — и королек из Вольных Маноров, ухитрившийся и за третьим застольем переправить в карман золотую ложку, и бережно погруженный в виману Мары отец Грук. Яна со Сварогом остались в одиночестве перед огромными экранами, в окружении Золотых Обезьян и Мяуса, скромно притулившегося в уголочке, как и положено министру тайной полиции.

Началась разведка — крайне неспешная, осторожная, без всяких попыток лихого кавалерийского наскока. Они не разговаривали об этом, но по глазам было видно, что и ему, и ей хотелось именно лихого рывка под землю целых эскадрилий. Пришлось эти мысли безжалостно гнать.

Сначала десяток Шмелей проник внутрь, пролетел над осыпью, и, держась над облаками обстоятельно и подробно рассмотрел укрепления, прикрывавшие осыпь. Все подтвердилось: и десяток рядов колючей проволоки, и коробчатые броневики, и зенитные орудия были установлены исключительно для того, чтобы в случае чего не выпустить в туннель своих беглецов — пеших или на вертолетах. Вторжения извне никто, сразу видно, не опасался.

Снаружи

никто не ждал сюрпризов. И никто не отреагировал на крохотных соглядатаев. А потому их становилось все больше — они, опять-таки не особенно спеша, вереницами проникали все глубже в Токеранг, рассыпались веерами, счет маленьким шпионам уже пошел на сотни. Это продолжалось часа два, пока последние не достигли противоположного конца пещеры, уже в Заречье. Под каменным небом, над серыми облаками, закрывавшими едва ли не две трети здешнего «небосклона», повисли сотни крохотных, в полпальца, золотых соглядатаев. И никто их пока что не замечал, так что уже, видимо, не следовало подозревать какой-то коварный умысел токеретов — впустить, например, всех и уничтожить разом. Никто не пытался нащупать их радарами, самолеты в воздух не поднимались. Правда, в нескольких местах Шмели зафиксировали радиопереговоры, но они, тут же переданные в Центр, касались исключительно происходящего на земле: рутинные переговоры каких-то сторожевых постов, донесение о выходе какого-то каравана, о выпуске очередной партии продукции (о чем шла речь, не уточнялось).

Еще часа через полтора Сварог с Яной имели о Токеранге довольно точное представление — хотя, конечно, понять предназначение многих зданий было трудновато.

Почти все примыкавшее к морю Заречье — добрая четверть Токеранга — представляла собой сплошную промышленную зону: скопища зданий, по величине и форме несомненные заводы и фабрики, странные купола, соединенные крытыми переходами, высокие усеченные конусы. Создавалось впечатление, что часть всего этого хозяйства упрятана под землю: один раз прекрасно было видно, как прямо посреди квадратной бетонированной площадки раскрылся двустворчатый люк, и оттуда, из освещенного туннеля, потянулись крытые грузовики.