Король и император

— Разбойничьи гнезда мусульман, — пояснил голос. — Ныне им угрожает воспрянувшая империя.

Сияние охватило Сицилию, Мальту, Сардинию, Мальорку и другие Балеарские острова.

— Это ключ, — сказал голос. — Острова контролируют Внутреннее море.

Шеф видел, что постепенно серебряное везде превращается в синее. Словно ножницами обкорнали края арабской Испании.

Объединить синее и золотое, подумал Шеф. Обрезать серебряное, превратить его в синее. Тогда это будет самый крупный союз государств в мире.

В поле зрения вернулась красная полоска, прочерченная на одном из углов империи. Его земли простираются от острова Сцилла до мыса Нордкап. Но они не шире карандашной линии.

— А вот где ось. — Голос доносился теперь издалека, словно его источник уже уходил.

На христианских картах всегда изображали Иерусалим в качестве центра земли, оси мира, точки предназначения. Шеф увидел, как центральная точка засияла, выделилась на фоне бледнеющих красок его сна, словно придвинулась к нему. Точка в самом центре Внутреннего моря уравновешивающая север и юг, восток и запад. Но он не знал, что это.

Его мысль метнулась вслед удаляющемуся наставнику, взывая:

— Где? Где?

И голос донесся из холодного и враждебного далека:

— В Риме. Иди в Рим, сын мой. Там ты обретешь мир…

Шеф проснулся с таким содроганием и конвульсиями всех мышц, что деревянная рама кровати затрещала и заспанные стражники вбежали из коридора. «Он хочет, чтобы я шел в Рим, — подумал Шеф. — Это был Риг. Он сказал „сын мой“. При таком отце это не сулит ничего, кроме беды».

Глава 5

В тот момент, когда подгоняемый течением флот вышел из устья Темзы и повернул на юг, чтобы Узким морем пройти в Бискайский залив, Шефа удивила собственная неистребимая жизнерадостность. Ведь оснований для оптимизма не было. Своим видениям он доверять не мог. Друзья, чувствовал он, что-то от него скрывают. И все же он ощутил прилив энтузиазма, едва под ногами закачалась палуба корабля.

Может быть, размышлял Шеф, все дело в новизне, которую всегда обещает морское путешествие. Словно бы ветер перемен, достаточно свежий на земле, по крайней мере в его стране, на море еще сильнее. Он не мог не сравнивать нынешнее плавание с предыдущим, восьмилетней давности, когда он заплыл далеко на север, в конце концов победил Рагнарссонов и уступил Святое Копье своему сопернику Бруно. Тогда у него были экспериментальные корабли, предназначенные только для одного: нести на себе катапульты. Сколько же мучений было с этими судами! Лучшие моряки на свете не смогли бы удержать их от нескончаемого сноса в подветренную сторону. А ведь его команда тоже была экспериментальной. Рыбаки в качестве шкиперов и сухопутные вояки в качестве матросов. Им, слишком неуклюжим и неопытным, нельзя было доверить разведение огня на борту, даже со всеми предосторожностями, поэтому приходилось неделями есть холодную пищу, запивая ее пивом и мечтая о ночевке на берегу, где можно разжечь костер.

Совсем другое дело сейчас. Флот Шефа не был велик. Прикинув так и этак, решили не трогать эскадру новых двухмачтовых кораблей с катапультами, оставив их сторожить уязвимое устье Эльбы. Никто не сомневался, что флот императора всегда готов проскользнуть через заслоны и высадить на английский берег грозных воинов-монахов из ордена Копья, как небо от земли отличающихся от недисциплинированных рыцарей Карла Лысого, разбитых под Гастингсом девять лет назад. Так что тридцать кораблей остались бороздить прибрежные воды по кругу между позициями в море близ устья Эльбы, главной базой в Норидже и вспомогательными портами на датском полуострове Ютландия. Шеф взял с собой только шесть судов и флагман — «Победитель Фафнира».